Моя (чужая) жена - стр. 20

Давлюсь отчаянием, тоской и болью, глотая соленые слезы. Хочется выть, скулить, кричать в голос, крушить все, что попадется под руку. Но нельзя. Дочь спит.

Не знаю, сколько времени я сижу спиной к ванне, подтянув к себе колени, но в какой-то момент мне чудится, что в комнате раздается какой-то шум.

Я мигом подскакиваю и спешу проверить. Нет, в спальне тихо, Сашуля по-прежнему спит. Иду в зал, чтобы расправить диван, и вижу, как на нем вибрирует мой мобильный.

Игорь.

Я вдыхаю полной грудью и снимаю трубку.

— Ты где? Куда ты увезла Сашу?! — орет он настолько громко, что я прекрасно все слышу, даже убрав телефон от уха на расстояние вытянутой руки. — Ты меня не бросишь так! Я все равно вас найду, слышишь? Ты никуда от меня не денешься!

11. Глава 11. А где папа?

Катя

Я никуда не денусь? Вот это самоуверенность!

— Я тебя люблю и не дам развод! — продолжает бушевать в трубку Игорь.

Офигенная, однако, любовь. Мне такая и даром не сдалась.

— Ты забыл одну ма-а-аленькую деталь: мне не нужно твое согласие, — шиплю я в трубку. — Я все решила.

— Где вы? Скажи мне, я приеду. Я хочу с тобой поговорить.

О, поговорить нам и правда нужно, как минимум чтобы обсудить детали развода. Но точно не сейчас.

— Не сегодня, Игорь. Саша уже спит, давай не будем вмешивать ее в наши с тобой разборки.

Тот шумно дышит в трубку, затем твердо заявляет:

— Ты вернешься. ­­ — И снова взрывается: — Я не позволю тебе уйти!

Он кладет трубку.

Я оторопело пялюсь на экран. Не позволит уйти? Нашел, блин, рабыню на привязи! Скотина!

В бешенстве кидаю телефон обратно на диван и начинаю наворачивать круги по комнате, поджав губы.

Решительно не понимаю: зачем я Игорю, если у него есть Маша? Для красивой статусной картинки: жена, ребенок, любовница? Других вариантов я не вижу.

«Господи, дай мне сил выстоять!» — молюсь про себя.

Мне просто надо пережить это все. Игорь отступит. Побушует месяц-другой, и смирится, потому что я не изменю своего решения.

Чувствую, как к горлу подступает горечь, тяжело вздыхаю и бухаюсь на диван.

М-да, я знаю, что каждый из этих разговоров дастся мне очень тяжело: что с Игорем, что с родителями. А ведь с Игорем это пока был даже не разговор, так, прелюдия.

Ничего, я уверена, что найду поддержку у мамы. Разве может быть иначе?

Я застилаю диван, однако уснуть так и не получается, всю ночь ворочаюсь и только проваливаюсь в дрему, как снова просыпаюсь.

Встаю до будильника, чтобы приготовить Саше еды на весь день.

Вскоре она, сонно потирая глазки, заходит на кухню и зевает во весь рот. Наверное, пришла на запах.

— Я жарю твои любимые сырники, — подмигиваю ей. — Будешь?

Дочь кивает.

— Тогда беги умываться.

Однако когда Саша возвращается, а перед ней уже стоит тарелка с сырниками и какао в кружке, она вдруг поднимает на меня свои синие, как и у меня, глаза, шепчет:

— А где папа? Он будет с нами завтлакать?

— Нет, милая.

— Он вечелом плиедет, да?

Ох. И хотела бы я отложить эти объяснения, но все равно придется сказать рано или поздно. Лучше сразу.

Я присаживаюсь на корточки рядом с ней:

— Нет, не приедет.

— Почему?

— Мы с папой… — медлю я, осторожно подбирая слова. — Мы больше не любим друг друга, и нам трудно жить вместе. Поэтому мы больше не будем жить в одной квартире как муж и жена. Но мы все равно навсегда останемся твоими мамой и папой, родная. Папа будет приходить, играть с тобой, гулять, ходить в кино и парк, забирать к себе.