Мой знакомый гений. Беседы с культовыми личностями нашего времени - стр. 21
Е.П.: Вот-вот, в том-то и дело…
Б.А.: Никогда не притворялась и часто смешила людей, они ко мне хорошо относились. В этой деревне там одна такая Катя была, доярка, тоже соответствовала «веселию Руси», хотя это довольно грустно все, конечно, было, в общем… Уж не говоря о том, что туда… (Пауза.) Ладно, не буду… (Пауза.) Что тогда туда гробы сильно поступали из Афганистана, цинковые, в те места… То есть сначала в Среднюю Азию, а потом и туда, в Вологодчину, в Северный край… Так вот эта Катя пригласила меня на ферму, и тетя Дюня со мной пошла, ей уже тогда сильно девятый десяток шел. Коровы там в хлеву стояли и бегали по колено в грязи, и Катька мне говорит: «Да я научу тебя доить. Ты нам…» Ну, как бы она имела в виду – не чужая. Хотя я никогда не подлаживалась под их речь, даром что с тетей Дюней ночи просиживала. Она мне пела песни своей молодости, говорила очень ярко. Да и мне доверяла, хотя привыкла настороженно жить: эти места никогда богатыми не были, но раскулачивание они все тоже тяжело пережили. Она мне и это рассказывала, и другое, но больше вспоминала свою молодость, как она в девушках жила. И вот меня к корове подвели, и Катька мне говорит: «Ну ты, это, гляди, Белка, и делай как я, это очень просто…» Они меня все Белкой так и звали, что никому, в том числе и мне, не казалось чем-то странным. Про «Изабеллу Ахатовну» (по паспорту) они и знать не знали, что это такое… Ну вот, когда я к корове приблизилась, корова на меня безумным глазом оглянулась. И я поняла, что перед коровой не притворишься никак, что это бесполезное занятие. Корова немедленно подобрала вымя, хотя оно у нее было вполне нагружено молоком, и смотрела на меня таким ярким опасливым глазом. То есть это был глаз вообще всего, перед чем притворяться не нужно. Перед коровой ли, перед тетей Дюней, перед Шуркой ли этим, или вообще… Так вот, этот глаз коровы был очень убедителен. И как она СОВЕРШЕННО посмотрела на чужака – так может посмотреть со страниц Мысль, и сразу станет понятно, что притворяться не следует. Тетя Дюня тогда тоже засмеялась и говорит: «Отойди-ка, отойди…» И хоть она давно уже своей живности не имела, выражение глаз у коровы стало доверчивым, любящим, и тетя Дуня («тетя Дюня» там говорят) стала ее доить. А Катька очень смеялась над всей этой сценой. Тетя Дюня у меня где-то упоминается, но никогда бы я не смогла воспроизвести ни речь ее вологодскую, ни… черты, только вот образ ее замечательный. Ну и красоту тех мест… Так же и всегда было – я легко ладила с людьми НЕ ТЕЛЕВИЗОРА. Тетя Дюня телевизора и не видела никогда…
Е.П.: Ты абсолютно точно говоришь, потому что подлаживаться – решительно невозможно и не нужно. Лично для меня нисходящие сверху книжки «радетелей народных» отвратительны, поскольку там – подлаживание и снисхождение, стилизация языка, дистилляция нравов, но дело никогда не доходит до таинственно-правильных выводов, и поэтому сосуд пуст. И еще – когда ты говорила о том, что мотивы твоего выступления в защиту Сахарова и Копелева были непонятны даже ПРИСМАТРИВАЮЩИМ (замечательный, между прочим, термин Фазиля Искандера), я вдруг подумал о том, что, может, это и была та мелкая песчинка, которая перевешивает чашу весов. Фраза, кстати, была тогда тобой убийственно точно выбрана: «Я ВАМ ГОВОРЮ, Я ЗНАЮ». Легко представляю отечественного слушателя «вражеских голосов»: раз уж хрупкая Ахмадулина не выдержала и говорит все открыто, значит, власть действительно оборзела. Фантазирую, но ведь можно подумать и о том, что какой-нибудь чин или юный «боец невидимого фронта», услышав эти твои слова о Сахарове, вдруг затосковал: «Куда же это мы все катимся! И зачем ЛИЧНО Я в этом участвую?» Не лишний вопрос на все времена.