Мой бывший холоп - стр. 21
Но хуже всего было то, что Сурину, кажется, удалось сходу очаровать и расположить к себе ее мать. И это, по мнению Саши, не сулило им ничего хорошего. Что затеял этот многоопытный и опасный человек, какую игру он ведет с ними? К сожалению, ответа на этот вопрос пока не было. Оставалось держаться настороже и не терять рассудок.
– Какой у вас отчужденный взгляд, – озадаченно произнес Сурин. – Что случилось, милая Александра, за что вы на меня сердитесь? Прошу вас, скажите прямо, чтобы я знал, как загладить свою невольную вину!
Его голос звучал так проникновенно, что сердце Александры учащенно забилось. Но она быстро совладала с собой.
– За что я сержусь на вас? – переспросила она с колкой усмешкой. – Странно, что вы спрашиваете: казалось бы, такой неглупый человек и сам должен догадаться! Почему вы скрыли от меня свое имя?! Вы сделали это намеренно, чтобы выпросить у меня два танца, включая самый главный – мазурку?
– А если бы я назвал вам свое имя, вы бы отдали эти танцы мне? – с лукавой усмешкой задал он встречный вопрос.
Александра досадливо прикусила нижнюю губу.
– Не знаю. Может, и отдала бы, учитывая обстоятельства нашего знакомства и переполнявшее меня чувство благодарности. Но вы предпочли получить эти танцы обманом!
– Да, это было не очень хорошо, – неожиданно согласился он. – Но, посудите сами: как я мог назвать вам свое имя после того, как вы столь нелестно отозвались о моей персоне? Вам бы стало неловко, и вся милая непринужденность нашего общения исчезла бы!
Александра почувствовала, как лицо начинает гореть. Он знает, что они называют его между собой бывшим холопом… Боже, какой позор! И услышал он это оскорбительное словечко не от кого-то, а от нее самой.
– Наверное, вы правы, – ответила она, глядя в сторону. – Но тогда вам вообще не следовало просить у меня танцев!
– Отчего же не следовало, – спросил он с обезоруживающей улыбкой, – если мне этого очень хотелось?
Возразить на такое заявление было нечего, и Александра лишь поджала губы, напустив на лицо выражение холодного достоинства. Глупо было спрашивать, всегда ли он поступает так, как ему хочется, не считаясь с чувствами других: ответ на этот вопрос был и так понятен. Оставалось запастись терпением до конца бала и, выражаясь словами Сурина, относиться наплевательски к тому, что о ней будет кто-то судачить.
Наконец вальс закончился. Сурин отвел Александру к матери, но, к отчаянию девушки, вовсе не подумал откланяться, а продолжил беседовать с Любовью Даниловной. О чем они говорили, Александра не слышала, так как ее пригласили на следующий танец. Когда же она возвращалась на место, до нее донеслась фраза матери, от которой она едва не грохнулась в обморок:
– Любезный Сергей Николаевич, но что же может быть проще? Приезжайте к нам послезавтра обедать и сами все увидите!
– С благодарностью принимаю ваше приглашение, – ответил он. – Послезавтра… Да, очень хорошо! Вы отдохнете от бала, а я постараюсь решить неотложные дела…
Тут он заметил Александру, взиравшую на него с ужасом, и на мгновение замялся.
– Ну что же, Любовь Даниловна, пора мне откланяться. – Он поцеловал ее руку, потом посмотрел на Александру: – Мадемуазель, надеюсь, вы не забудете, что обещались танцевать со мною мазурку, и не отдадите этот танец другому?