Размер шрифта
-
+

Моногамия Книга 2 и Книга 3 (старая редакция) - стр. 21

- Знаешь, ты – невероятная, я бы всё отдал, чтобы меня любила такая девушка, как ты!

- Марк, ты совсем не вовремя это говоришь!

- Как раз вовремя, и у меня есть разговор к тебе.

- Какой?

- Очень серьёзный.

- Я слушаю.

- Неизвестно, чем всё это закончится, но ты уже сделала для моего друга больше, чем кто-либо, чем все его жёны, любовницы, девушки и родственники вместе взятые. Ты оставляешь здесь свои силы, свои годы жизни, и я считаю, тебе нужно поговорить с ним, чтобы он и тебя включил в своё завещание.

Я настолько ошарашена этим советом, что у меня пропал дар речи. Придя немного в себя, говорю:

- Знаешь Марк, невероятные вы люди американцы, дарите направо и налево широченные улыбки, но не умеете ни дарить, ни принимать бескорыстную помощь, ту помощь и поддержку которая является священным долгом близкого человека, тогда, когда тот, кто ему дорог попал в беду. Вот и Алекс тоже может так никогда и не понять, как сильно обидел меня, оставив вместо себя свою квартиру мне в утешение… Он ведь наверняка до сих пор считает, что совершил правильный, красивый жест, и понятия не имеет, как я рыдала от обиды, и сейчас тоже, чувствую, разрыдаюсь, вспоминая об этом.

- Ты глупая, ты не понимаешь, у него очень, очень много денег, он очень богат, и всё это достанется тем в итоге, кто этого абсолютно не достоин!

- Зная Алекса, я уверена, что если у него и есть завещание,  то в нём перечислены только те, кто действительно этого достоин. А что касается меня, я тебе попыталась максимально доходчиво объяснить моё отношение к этому вопросу.

- Я вижу доброты в тебе слишком много, а вот практичности совсем нет. Мы, американцы, умеем отключать чувства и эмоции тогда, когда это необходимо. А сейчас это необходимо, поверь, потому что жизнь не заканчивается здесь и сейчас, она будет продолжаться и после его смерти.

- А вы, практичные американцы, способны понять, что будет чувствовать настолько серьёзно больной человек, жаждущий жизни, тогда, когда его попросят добавить кого-то  в завещание, особенно если этот кто-то вдруг окажется по-настоящему дорог ему и в такую сложную минуту не верит в жизнь, а верит в силу зелёного американского доллара? Если в нём и жила какая-то надежда, то эта просьба убьёт её окончательно, а вместе с ней умрут и все его шансы выкарабкаться из этого кошмара. Я верю!  Нет, я знаю, что он выздоровеет, иначе просто не может быть! Не может этот мир существовать без него! Он вернётся, и будет таким же, как прежде, и станет отбивать у тебя девушек, потому что Алекс был, есть и будет самым красивым на этой Планете! А вы все будете охать, ахать, вздыхать и удивляться, и восклицать, какое же Чудо произошло! Не за деньгами я сюда прилетела через пол Земного шара, а за его жизнью! И знаешь ещё что? Если я берусь за какое-нибудь дело, то обычно довожу его до конца!

Меня уже полностью утопили рыдания, сдерживаемые регулярно от созерцания увядающего Алекса, его унизительной беспомощности, от беспросветного только ухудшения его состояния, хоть Тони и говорит, что пациент выздоравливает понемногу, но почему-то есть стойкое ощущение, что всё это просто слова, потому что всё то, что я  все последние месяцы наблюдаю, говорит только об упорном ухудшении, настолько упорном, что в голову крадутся разные мысли уже, совсем не те, которые должны жить в ней. И вот эта возможность поплакаться кому-то в жилетку очень нужна мне сейчас! И я не упускаю её, но эта самая жилетка не унимается со своей миссией:

Страница 21