Молва - стр. 7
– Какой там еще Бадаев, забодай тебя комар? Ежели Бадаев, называй пропуск, а то пальну, – рассердился тот, кто стоял за поворотом.
Владимир Александрович назвал пропуск, услышал отзыв, и из-за поворота мигнула «летучая мышь», высветив фигуру бородатого старика с винтовкой в руках.
– Правильно действовали, товарищ Гаркуша, – похвалил командир часового. – Только вместо «Кого несет?» следует говорить: «Кто идет?». А уж «ядрена-матрена» – это лишнее, можно и без присказки. И что за выражение: «а то пальну!»? По уставу как?
– Что ты мне, товарищ командир, про устав, ядрена-матрена? – опершись на винтовку, как на палку, заулыбался партизан. – Меня, старика, все равно под устав не обстругаешь…
Владимир Александрович тоже улыбнулся и, пожелав деду ни пуха, ни пера, направился с Яшей по штольне дальше, в глубь лабиринта, освещая перед собой путь электрическим фонариком.
С каждой сотней метров кровля штольни понижалась, неумолимо и властно придавливая путников к земле. Дышать становилось все труднее.
Внезапно они наткнулись на баррикаду, из бойницы которой на них грозно глядел зрачок пулемета.
– Стой! Пропуск!
– Шаланда. Отзыв?
– Штык.
Из-за баррикады с «летучей мышью» навстречу командиру вышел Иван Петренко, хозяин всего оружия, находившегося в распоряжении отряда. Мастер спорта, инструктор стрелковой подготовки, Петренко учил стрелять всех партизан.
– Ну как, привыкли к новому месту? – спросил его командир.
– Какое там! – Петренко махнул рукой. – Так и кажется, что кто-то пялит на тебя глаза из темноты. Так бы ему, сукину сыну, и врезал прикладом по его противной роже… Гитлера бы сюда, в эту могилу, пусть бы лучше он привыкал. Верно я говорю, Яша? Уж мы бы его погоняли по этим дырам.
Яша мысленно представил себе, как, озираясь, Гитлер тикает от них по лабиринту, и развеселился.
– Однако нам еще шагать и шагать, – заторопился Бадаев и, попрощавшись с Петренко, направил луч фонарика в новую штольню.
На партизанской базе Яша задержался. Едва они прибыли в штаб, как дежурный, богатырского телосложения парень в красноармейской форме, передал командиру донесение наземной разведки. Наказав Яше никуда не отлучаться, ужинать и располагаться на ночлег, Бадаев тут же куда-то исчез.
Дежурный проводил Яшу в командирскую «каюту» – она размещалась в соседнем забое, – принес туда матрац, подушку и теплое ватное одеяло.
– Командировы, – объяснил он, прогудев могуче густым басом, и показал на вырубленную в стене нишу размером с вагонное купе. – Такие хоромы мы получили сегодня все. Устраивайся. Будь, как дома.
– Но не забывать, что в гостях? Это вы хотите сказать? – пошутил Яша, пробуя, удобно ли будет лежать в нише.
– По мне, оставайся! – пророкотал парень и спросил:
– Кишки марш не играют? Есть хочешь? А то вместе бы. Завхоз, Иван Никитич, расщедрился: каждому по двести граммов выдал. Историческое новоселье, говорит, было бы грешно не отметить. Добрая душа, уважил.
Есть Яша не хотел.
– Неужто ни-ни? – удивился здоровяк, щелкнув себя по шее, – Надо бы малость… Судя по всему, новоселье он уже отметил.
– Вот вы о чем! – догадался Яша. Только не пью я. Даже ни-ни.
– Молодчина! – похвалил парень. – И не надо, не привыкай, ни к чему это. Но…. приказ есть приказ! А приказ начальника – закон для подчиненного. Ты слышал, что сказал командир! Надо по-у-жи-нать. Понял?