Мои маленькие тайны - стр. 4
– Леди Уоттерстоун, – настойчиво повторила она.
Он вздохнул.
– Конечно, леди Уоттерстоун.
– Спасибо, – тихо пробормотала она, хотя благодарить его было не за что. После свадьбы с Эдриеном Хэдли-Эттуотером, графом Уоттерстоуном, имевшей место два года назад, она на самом деле стала леди Уоттерстоун.
– Простите меня, леди Уоттерстоун. – Сэр Максвелл с тоской посмотрел на свою трубку. – Не всегда хочется вспоминать, как сильно изменился мир с тех пор, как вы последний раз были в этой комнате.
– Не только мир, – сказала Эвелин, мужественно встретив его проницательный взгляд. – Я тоже изменилась. Я больше не беспомощная молодая девушка, почти девочка, волею судьбы вынужденная стать агентом.
– Я не припомню, чтобы вас кто-то вынуждал. – Макс подавил смешок. – И особой беспомощности в вас тоже не припомню.
– Я была молода и глупа.
– Молодой вы действительно были, – усмехнулся Максвелл, но глупой – никогда.
Эвелин попыталась спрятать довольную улыбку. Не вышло. Она когда-то гордилась тем, что никогда и никому не показывала своих чувств. По ее лицу невозможно было прочитать, что она думает. Даже теперь, занимая прочное положение в обществе и в сердце супруга, она старалась сдерживать внешние проявления эмоций.
– Возможно, глупая – неудачное слово.
– Возможно.
Их взгляды встретились.
– Вы же понимаете, что, изложив проблему в форме просьбы, а не приказа, все равно не заставите меня вернуться?
– Это не так. Вы не просто вернетесь, леди Уоттерстоун. У вас нет выбора.
– Чепуха. Конечно же, у меня есть выбор. – Она встала, быстрыми шагами пересекла комнату и подошла к окну, выходившему на маленький парк. Она регулярно бывала здесь в течение пяти лет. За это время внушительный, хотя и неприметный дом, расположенный на одной из площадей Мейфэра, стал центром ее мира, правителями которого были сидящий перед ней Макс и его начальник – Сэр. Так продолжалось очень долго. Но потом она встретила Эдриена и, устав от постоянной лжи, пусть даже во имя королевы, оставила этот мир позади. Она с шумом втянула в себя воздух. – Я не вернусь.
– Возможно, учитывая, что ситуация критическая, мы расскажем обо всем лорду Уоттерстоуну, и он поможет нам убедить вас…
Угроза повисла в воздухе. И это называется друг…
– Шантаж, Макс? Расскажете мужу о моем прошлом, если я не сделаю то, что вам нужно?
– Шантаж – грубое слово. – Сэр Максвелл покачал головой.
– Зато точное.
Он досадливо отмахнулся.
– Дело намного серьезнее, чем я изложил.
– Я так и поняла. – В дальнем конце парка маленький мальчик под бдительным оком няни играл с собакой. У Эвелин защемило сердце. Возможно, выбора действительно нет. – Продолжайте.
– В последние месяцы наша работа постоянно связана с опасностями.
Она обернулась.
– С какого рода опасностями?
– В первую очередь, конечно, с опасностью разоблачения. Это неявная опасность, на уровне слухов, но тем не менее… – Макс вздохнул. – Вы отлично знаете, что наша организация действует в условиях строжайшей секретности.
Эвелин язвительно усмехнулась.
– Неужели вы хотите сказать, что департамент внутренних и иностранных дел занимается не обычными торговыми вопросами?
– Сейчас не время для сарказма.
Она взглянула на него с откровенной насмешкой и снова села.
– А мне кажется, самое время.
– Как я вам уже сказал, мы не можем работать открыто. Если документы из папки будут преданы гласности – вероятно, она попала не в те руки, – тогда все, что мы когда-либо сделали, и все, чем мы занимаемся сейчас, станет явным. Наши действия не всегда можно было назвать надлежащими процедурами, мы даже, если того требовали интересы безопасности государства, не всегда следовали букве закона. Последствием разоблачения, вероятнее всего, станет падение правительства, тем более учитывая неустойчивость теперешнего политического климата. Но даже если правительство устоит, результаты нашей работы – а это, поверьте мне, весьма неплохие результаты – будут сведены к нулю.