Мое личное (не) счастье - стр. 19
— Как дела?
— Нормально. Хорошо, в смысле. А у тебя? — неосознанно поворачиваю к нему голову.
— Ну не так хорошо, как у тебя. Как экзамены?
— Почти все сданы. Еще немножко – и каникулы, — киваю, как полудурошная. Хотя почему «как»? И даже не «полу», а просто конченая дура.
— Значит, впереди молодежное разгульное лето.
— Почему разгульное?
— Как это почему? Молодость же.
— Ну каждый судит по себе, — что-то из меня сегодня прет. Может, и вправду этот гребаный ПМС, хотя вроде рано еще. — А у тебя почему не все так хорошо? С девушкой поссорился?
Ой, заткнись, Островская! Олег лишь негромко хмыкает в ответ, но вполне серьезно отвечает:
— Нет, не поссорился, — а жаль. Ой, как жаль. — А у тебя все отлично с твоим парнем?
— С каким парнем? — вновь перевожу на него взгляд.
— А у тебя их что, много? Парень с кафе, я вас сегодня видел. Это вроде тот самый, со школы. Да?
— Ааа. Да. Коля. Мы то сходимся, то снова разбегаемся, я уже сама запуталась.
— Сегодня сошлись? — с усмешкой в голосе произносит Самарский.
— Ага. Скоро идем выгуливать мои сиськи.
— Что?!
— Тебе не понять, это молодежный сленг.
— Да уж, куда мне.
— Ну да. Тридцать два же на носу. Это уже вроде кризис.
— Кризис после сорока, дорогая.
— Да? Перепутала. Так как ты здесь оказался?
— Сел в машину и приехал. Снова глупый вопрос, Вика.
— Видимо, у нас разные понятия о глупости.
— Услышал, как тебя отшивает Макс, и решил подвезти, так как свободен. Такой ответ устраивает?
— Вполне. Спасибо, кстати.
— Пожалуйста, — не совсем дружелюбно произносит Олег.
И после его «пожалуйста» больше никто не произнес ни слова. Молча доехали до клиники. Также молча Олег помог мне донести Тошу, подождал, пока коту сделают уколы, и без единого слова довез обратно домой. Интересно, я так же буду реагировать, если в тридцать со мной пошутят насчет моего возраста? Тоже мне, подумаешь, пошутила. Чего обижаться-то?
***
К вечеру пятницы съехать с темы клуба не получилось. Как и прикрыться запретом брата, так как тот вообще уехал на неделю в Москву. Коля, видимо, просек это дело, в итоге пришлось нести свою пятую точку навстречу приключениям.
— Я, конечно, все понимаю. Лишаться клубной девственности тяжело, но рубашка? Ты серьезно? Кто надевает в клуб рубашку и джинсы?
— Я.
— Когда я сказал выгулять верхнюю часть твоего тела, я имел в виду открытое платье, а не это клетчатое безобразие.
— Могу хоть сейчас выйти из машины. Попросить таксиста остановить?
— Вот ты стерва. Ну ладно, рубашка так рубашка.
До клуба доехали почти молча, с постоянными поползновениями в сторону моей убогенькой рубашки. В итоге приехали с расстегнутыми пуговицами и весьма оголенным декольте. Коля пропустил меня внутрь, провел к столику, а сам явно куда-то намылился.
— Ты что, меня бросаешь?
— Нет. Я за выпивкой.
— Чернов, все-таки ты идиот.
— Ну что опять?
— Ты зачем мне рубашку расстегнул?
— Чтобы грудь была видна.
— А зачем? Тогда на меня будут пялиться, а вдруг мне кто-то понравится, а переспать-то со мной хочешь ты.
— Я тебя убью. Ей-богу, придушу. Сиди тут и жди меня. Грудь никому не показывай. Я тебя напою, а потом сам посмотрю. Может, и потискаю, — Коля отталкивается от стола и идет к барной стойке. Все-таки и вправду идиот, зато смешной.
— Это и есть выгул твоей груди? Рискованно. Мне кажется, многовато пуговичек расстегнула, — поднимаю голову на знакомый до боли голос, и хочется запрыгать от радости. Но это лишь до тех пор, пока позади Олега не появилась Марина, по-хозяйски обхватывающая Самарского за спину.