Михаил Булгаков, возмутитель спокойствия. Несоветский писатель советского времени - стр. 68

В октябре же скандал случается в ФОСП, где тоже упоминается Булгаков – в связи с готовящимся юбилеем МХАТ, на котором представитель писательской организации должен был произнести двухминутное поздравление. Представитель РАПП в ФОСП С. Канатчиков374 допускает два идеологических промаха: голосует за пьесу «Бег» и не согласовывает кандидатуру выступавшего. Киршон на заседании комфракции РАПП возмущен: «Странно, рапповский работник голосует за помещение „Бега“ (в 12‑м номере „Красной нови“. – В. Г.) – явно контрреволюционной вещи…» А «несогласованный» поздравитель Полонский, выступивший на мхатовском юбилее, по мнению Киршона, «говорил совершенно антикоммунистические вещи». Результатом случившегося стало появление специального документа: «Об инциденте с т. Канатчиковым в связи с юбилеем МХАТа»375. РАПП обратилась к ЦК с просьбой освободить легкомысленного Канатчикова от представительства РАПП в ФОСП, что и было выполнено.

По инициативе редакций газет «Правда», «Комсомольская правда» и журнала «Революция и культура» проходит совещание коммунистов, работающих в области искусства, посвященное вопросам борьбы с правым уклоном и примиренчеством. А. Верхотурский, рассказывая о совещании, сообщает: «Теория уступок, так называемый нэп в области идеологии – опаснейшее явление нашей жизни»376. Примерами идеологических промахов служат вещи И. Бабеля, К. Вагинова, Л. Леонова, К. Федина и М. Булгакова. Это они виновны в проникновении «враждебной идеологии» в общество. Наказуемы и перегибы «со стороны соответствующих руководящих органов и некоторой части печати в вопросе так называемой охраны старых культурных ценностей и в либеральной поддержке „свободного“ развития творческих усилий писателей…»377 (Заметим, что если ранее кавычками отмечались эпитеты «контрреволюционный» и «антисоветский», то теперь в осуждающе-отмежевывающиеся кавычки заключается слово «свободный», а «охрана старых культурных ценностей» сопровождена специфическим предупреждением «так называемая».) Верхотурский продолжает: «Так было в вопросе о „Днях Турбиных“, так оно имеет место в настоящее время в вопросе о „Беге“ <…> Речи носили разоблачительный характер»378, – констатирует автор отчета.

Положение Булгакова усугубляется еще и тем, что в эти недели осени 1928 года газеты и журналы ругают все четыре его пьесы, так что статьи сливаются в единое целое: тотальный разгром драматурга. Ширится борьба с «правой опасностью», и имя Булгакова склоняется теперь в связи с этой, новой, кампанией.

Меняющаяся ситуация тревожит многих. А. И. Свидерский отправляет секретное письмо секретарю ЦК ВКП(б) А. П. Смирнову, где стремится объяснить суть происходящего в искусстве в результате энергичного вмешательства Главреперткома. Толчком к этому опять-таки становится булгаковское произведение, борьба вокруг которого приводит Свидерского к мыслям общего плана. Речь – о «Беге», но и не только о нем.