Мэйделе - стр. 36
– Пельцер, зайди к секретарю, – попросил её кто-то из комсомольцев, на что девушка кивнула. Институтский комитет комсомола часто давал Гите поручения, с которыми она справлялась, не ропща и не задавая лишних вопросов. Даже на политинформации девушка рассказывала так интересно, что посещаемость занятий была почти стопроцентной.
– Кто за то, чтобы послать Гиту Пельцер представлять… – на всякие городские мероприятия девушка также отправлялась с улыбкой, возвращаясь с неизменной благодарностью. Еврейскую девушку заметили, причём, по слухам, чуть ли не сам Мехлис86, отчего провокаций в отношении Гиты не было совсем.
«Здравствуй, милая Мамочка! У меня всё хорошо, даже очень. Вчера на практическом занятии мне доверили держать крючки87, это было так интересно, хотя и немного страшно, но я будущий врач и должна уметь всё. Как ты там? Как Папа и Йося? Сдаётся ему медицинская наука? Скоро уже и зимняя сессия, а потом мы соберёмся все вместе за нашим столом, да?» – Гита писала каждое письмо как молитву, будто разговаривая с Мамой, предугадывая её ответы, и читать эти листы, заполненные буквами древнего алфавита, было как-то очень тепло. Циля ждала каждого письма, отвечая своей Мэйделе. Девочка была в Москве совсем одна, разве что мальчик… но каждую минуту чувствовала свою Маму рядом, что ощущалось в каждой строке.
– Не надо нервничать, – улыбнулся профессор, ещё вчера наблюдавший счастье девочки от похвалы Спасокукоцкого, очень круто взявшегося за этого почти ребёнка. – Вы всё знаете, вот и расскажите мне…
И Гита рассказывала, зачастую увлекаясь, но её не останавливали – профессора ещё помнили себя самих, радовались за неё, за её желание нести избавление людям, поэтому с удовольствием принимали экзамены. А растерявшая страх девушка радовалась каждой отличной оценке, великолепно сдавая сессию и тем самым приближая день отъезда домой. Её стремление было заметно многим, потому Гиту, которую всё чаще начинали называть Мэйделе, не нагружали.
Вот наконец последний экзамен оказался позади, и литерный поезд, уведомив всех паровозным гудком, был готов увезти её вместе с Аркашей домой. Лязгнули сцепки, поплыл назад Киевский вокзал, отмечая начало пути домой. Счастливо улыбаясь, ехала домой а идише мэйделе.88
Часть 11
– Мама! Мамочка! – кричала Мэйделе, чуть ли не вываливаясь из вагона, несмотря на недовольство проводницы.
– Мэйделе! – ветер принёс ответный крик, и, едва лишь поезд остановился, девушка оказалась в объятиях Мамы. – Как ты, малышка?
– Мамочка… – шептала, не замечая своих слёз, Гита, обнимая и целуя самое дорогое существо на свете, а с перрона смотрел на это Аркаша, думая о том, какой же Мэйделе ещё, по сути, ребёнок.
– Мэйделе! – Ривка, приехавшая на день раньше, обняла сестрёнку, не расцеплявшуюся с Мамой.
У них было совсем немного времени – всего десять дней, но это были их дни, поэтому Нудельман, лишь поздоровавшись с тётей Цилей и Ривкой, хотел уже отправиться домой, что ему сделать, разумеется, не дали. Все вместе Пельцеры и Аркаша отправились домой, а Гита рассказывала. Она рассказывала, как соскучилась, как ей плохо без Мамы, как она счастлива вернуться домой. Снег скрипел под подошвами зимних ботинок, а семья шла домой, совершенно не замечая заснеженной Одессы.