Мэйделе - стр. 38
– Доброе утро, Ривка, – открыла свои волшебные глаза Мэйделе. – А мне Мама снилась…
– Ой-вей, мэйделе… – вздохнула старшая сестра, не забыв погладить по голове младшую. – Садись, покушаем.
В Москву поезд прибыл ближе к обеду. Ривке нужно было сменить вокзал и успеть на свой поезд – в Ленинград, поэтому сёстры двигались быстро. Попрощаться, впрочем, они успели, после чего, проводив старшую свою сестру, младшая долго сидела в парке, стирая варежкой катившиеся по щекам слёзы. Неслышно подошедший Аркаша сел рядом, без спросу обнимая девушку, сначала, кажется, этого даже не заметившую, и лишь потом расплакавшуюся, уткнувшись носом в зимнюю шинель юноши. Аркаша очень хорошо понимал, что происходит с Мэйделе, единственное, чего не мог понять юноша – почему происходит именно так. Девушка временами будто становилась очень маленькой, как малыши из педиатрического отделения, поднимавшие рёв каждый раз, когда маме нужно было отойти дальше чем на шаг.
Осторожно подняв Мэйделе, Аркаша отправился с ней в общежитие, чтобы сдать там с рук на руки «церберу». Начинался второй семестр, обещавший подарить много интересного ученице самого Спасокукоцкого.
Несмотря на то, что Мэйделе училась не на военном факультете, её учитель приводил девушку на лекции именно для военных врачей. Возможно, дело было в том, что отгремевшая Зимняя война вскрыла слабости в подготовке специалистов, а возможно – просто в предчувствии профессора. Но загрузка Мэйделе усилилась так, что девушка возвращалась в общежитие только глубоким вечером, падая на койку без сил. Тут приходила очередь Машеньки заботиться о Гите.
«Здравствуй, милая Мамочка! Очень-очень уже соскучилась, просто до слёз! Ты не поверишь, что случилось недавно, – профессор как-то организовал курс лекций самого Бурденко90! А ещё я всё чаще участвую в операциях как операционная сестра. Это такая ответственность! Ривка пишет, что у неё все хорошо и Мишка хороший, наверное, скоро и под хупу91поведёт? Аркаша… Он хороший, Мамочка, но… Я не знаю… Когда уже семестр закончится, чтобы я могла вернуться к тебе, Мама! Как там Папочка? И Йося? Мамочка…» – от тоски иногда рвалась, казалось, сама душа, и слёзы капали на листок бумаги в линеечку, вырванный из школьной тетрадки. А письмо летело в Одессу, летело к самым близким на свете людям.
Аркаша старался поддерживать сильно устававшую девушку, что было замечено её учителем. Профессор Спасокукоцкий решил попробовать взять к себе и этого пылкого юношу, чтобы проверить, насколько тот готов жертвовать собой, ибо в этом и было искусство. Обнаружив Аркашу на лекции по полостной военной хирургии, Мэйделе очень удивилась и страшно обрадовалась. Теперь им было проще, потому что военный факультет был в отдельном здании.
– Как ты думаешь, почему нам дают хирургию на таком уровне? – поинтересовалась как-то девушка, устало вытягивая ноги после трёх часов стояния у стола.
– Либо профессор считает это обычной практикой, – задумчиво ответил юноша, – либо что-то предчувствует. В любом случае, наше дело учиться.
– Да, учиться… Хорошо, что мы теперь вместе на лекциях, – призналась Мэйделе, и от этих слов что-то замерло в груди Аркаши, хотя он понимал, что девушка совсем не имела в виду чувства.
– Ты теперь хотя бы обедаешь вовремя, – улыбнулся ей юноша, старавшийся быть рядом, помогая отчаянно тосковавшей по дому девочке.