Мертвым можно всё - стр. 32
– А я ни от чего хорошего не откажусь, – хмуро от неловкости буркнул Аластор. Подумал и добавил: – Но если надо что-то одно, то… Я просто хочу выполнить свой долг. Меня учили, что дворянин должен своей стране, мужчина – своей семье и друзьям, лорд – своим подданным. Вот. И я хочу только этого. Чтобы всегда быть рядом с теми, кому я нужен. Или хотя бы там, где могу сделать что-то правильное. Там, где могу выполнять то, что должен.
– Надо же… – тихо, еле слышно проговорил арлезиец. – Да вы как сговорились, господа. Такие желания… Мне теперь и самому безумно интересно, чем оно может обернуться. Донья Айлин? Не сочтите за нескромность?
– А я хочу изменить… – светло улыбнулась Айлин.
– Что изменить? – ляпнул Аластор и почти одновременно услышал заинтересованный голос Фарелли:
– Кому изменить?
Арлезиец прищурил искрящиеся от смеха глаза и с безупречной учтивостью промолвил:
– А я, видимо, должен спросить, с кем изменить?
Мгновение на поляне стояла полная тишина. А потом Айлин первая прыснула и рассмеялась. Миг – и Аластор поймал себя на том, что сам смеется. Искренне, взахлеб, не сдерживаясь проклятым этикетом. Хохотал Фарелли, поставив на землю снятый котелок с шамьетом, чтобы не уронить. И Раэн вторил ему так искренне и беззаботно, словно им всем и правда случалось много раз делать это вместе.
– Да ну вас, господа, – промолвила наконец Айлин, покраснев то ли от смеха, то ли от смущения. – Я сказала совсем не то, что вы тут… имели в виду. Я хочу изменить судьбу.
– Ни больше ни меньше? – вскинул резко очерченные брови арлезиец. – И чью же судьбу вы хотите изменить? И зачем?
– Я еще не знаю, – отозвалась Айлин с такой же полной искренностью. – Но знаю точно, что судьба не всегда правильна и справедлива. Иногда она как колесо в карете: попало однажды в колею – и катится, что бы человек ни делал. А я… я хочу менять ход этого колеса. Или хотя бы стать камешком в колее! Чтобы колесо с ним встретилось – и повернуло на другой путь. Правильный! Добрый! Или хотя бы справедливый…
– А вы не думали, прекрасная донья, каково при этом самому камешку? – медленно проговорил арлезиец, глядя на Айлин едва ли не… с жалостью? – Тому, на которое наткнулось колесо. Ведь ничто не дается даром.
– Это я отлично знаю, дон Раэн, – улыбнулась Айлин так светло и ясно, что у Аластора снова совершенно непонятно от чего кольнуло сердце. – И я никогда не отказывалась платить по долгам или за то, что хочу получить. Но кто-то ведь должен это делать? Возвращать судьбу на нужные дороги?
– И правда удивительный вечер, – еле слышно проговорил арлезиец. – И встреча не менее удивительная. Что ж, да исполнит Странник ваши желания…
И тут же встрепенулся, снова став обаятельным улыбчивым болтуном. Словно что-то вздрогнуло на поляне, и та связь, что объединила их четверых, не распалась, но стала невидимой. Или впиталась куда-то внутрь, оставшись воспоминанием о мгновении полной искренности.
Фарелли все-таки налил шамьета Аластору, а потом и Раэну. Собрал оставшееся мясо и подвесил его в котелке на дереве, спасая от мелких зверушек. Вторая фляга не понадобилась, но и без нее было хорошо. Не так откровенно, но спокойно и умиротворенно. Спать почему-то совершенно не хотелось, Аластор гладил перебравшегося уже к нему Пушка и лениво следил, как дон Раэн что-то чертит прутиком прямо на земле и объясняет Айлин, а та прилежно кивает и перерисовывает начерченное в пухлую черную тетрадь карандашом. Странно, ведь арлезиец не маг! Что же он объясняет магессе?