Мертвые кости, живая душа - стр. 41

Мойра вскрикнула через кляп, и крикнула громче, когда кляп вытащили, пытаясь отползти подальше от истекающего кровью человека.

Впрочем, с ним уже происходило что-то странное – сырая земля словно бы начала втягивать его, засасывать.

– Тут трясина, что ли? – боязливо спросила она, пока оставшийся в живых мужичонка развязывал последние веревки.

– Да то нет, то земля свое забирает, – отозвался тот. – Вот, на, держи, твой свиток-то. – он подобрал и сунул ей послание писаря, и помог подняться. – Звиняй, новую одежу только внутрях и справим.

– Внутрях? – Мойра прижала свиток к себе и подвинулась поближе к скелету, своему защитнику.

– Там, – мужик махнул в сторону ворот. – Идем. И вы, значиться, Светлость ваша, – поклонился он скелету. – Провожу вас, в лучшем виде. Не извольте беспокоится.

Мойра тревожно глянула на скелета, но тот ободряюще кивнул.

– А почему ты его Светлостью зовешь?

– Вестимо, небось, Герцог, батюшка, узрел, что Сокло к тебе, значит, пристает, и послал тебе защитничка.

Это было хорошо бы, – подумала Мойра. Если, конечно, Мертвый герцог сам не еще хуже всякого такого Сокло.

Мужик махнул рукой и повел из в приоткрытые ворота, в темноту, держа факел повыше. А потом ворота медленно, с оглушительным лязгом, захлопнулись за ними.

Это было похоже на город. Улицы, жилища. Женщин, правда, было куда меньше, чем мужчин, и детей почти не видать, но улицы были даже освещены – блеклый поганочный свет заливал все вокруг, и живые спешили туда сюда по каким-то своим надобностям. Некоторые застывали, разглядывая Мойру или ее мертвого спутника, но большинство почти сразу продолжало свои дела, только искоса бросая заинтересованные взгляды. Подойти и спросить не решился никто, и сама Мойра долго не могла решиться задать свои вопросы – хотя у нее их было море.

– Так вы тут и живете? – рискнула она, косясь на вышагивающий рядом скелет. – А как вы все сюда попадаете?

– Ну дык, кто-то рождается, вона, как те малявы. А обычно вот как ты. Осудили, присудили к Мертвому Герцогу, в могилку спустили, и вот, – рассказал мужик.

– И почти все так? – ужаснулась Мойра. – А за что?..

– Ну, вот, Сокло-то за то, что жену убил, стал быть.

– А ты?

– А я за кражу у Святого. Но я вот раскаялся, и меня не казнили, руку не отрубили, а отправили сюда, замаливать грех.

– Получается, все тут в чем-то каются? – переспросила Мойра, заново оглядывая окружающий ее темный мир. Люди тут были бледными, белыми, едва не прозрачными, а все дома, сложенные из серого камня, наоборот, массивными и плотными.

– Дык, – кивнул мужичок. – Так и есть. Мы тут – Забытый народ.

– Забытый народ, – повторила Мойра одними губами. Это звучало странно похоже на нее, на то, что ей было нужно, на то, к чему ее могли были присудить. Ее забудут, и забудут ее грехи.

– Вона замок Герцога, – мужик махнул вперед. Мойра подняла взгляд на серую громаду и поежилась. Кто-то, кто это строил, наверное, совсем не любил жизнь – но уважал смерть, боль и мрак.

– А герцог?

– Что – герцог?

– Он тоже что-то замаливает?

– Да ты что! Нет. Герцог это герцог! Императору он ближайший сподвижник, помощник. Поставлен за всеми нами, значит, надзирать. Над мертвыми, над забытыми, над проклятыми.

У Мойры голова кругом шла.

Пока что ей стало понятно только то, что она видела своими глазами. Что под Святым Престолом, под землей тоже живут люди, и эти люди попадают сюда, когда их хоронят в ящиках. И живут тут потом сколько-то, не видя солнца, не ходя по траве. Только земля и темнота, и подземный блеклый свет.