Меня зовут Икотка - стр. 8
Треф к своим шестидесяти годам приобрел определенный вес и авторитет в преступной среде. Владел долями в банке и одном из заводов, несколькими торговыми центрами. Народил девять детей от разных жен, побывал депутатом. Обращался в 90-е к ворам в законе с малявой, где изъявил желание стать частью воровского мира и сразу предупредил, что служил в армии. Его просьбу не удовлетворили, за что по истечении ряда лет, когда отношение государства к организованной преступности изменилось, он мысленно благодарил то ли ангела-хранителя, то ли неведомую сущность, уберегшую его.
И вот теперь эта успешная жизнь близилась к закономерному финалу, ни ангел-хранитель, ни другие высшие силы не проявлялись, и теперь он вынужден ехать в глухомань на неприметной машине в компании с мелким аферистом. Водила был скользким и импульсивным типом. Шулером, вписывающимся в любую игру на деньги, готовым в любую минуту воспользоваться заточкой или стволом, даже если конфликт можно было уладить разговором. Про таких говорят «тревожный пассажир», хотя пассажиром сегодня был Треф.
Пересидка по кличке Азя подвели к авторитету, спустя почти месяц после его настойчивых попыток встретиться. Просьба оказалась заурядной, с такими к нему обращались регулярно: разрешить обчистить на игре одно подпольное казино. Если за просящего не просил никто из серьезных людей, то Треф с легкостью соглашался. Затем с жалобой на шулера прибегал хозяин, авторитет соглашался за 50% от выигрыша наказать обидчика, и поручал нехитрое дело пацанам, которых хотел таким образом поощрить за другие выполненные поручения. Пацаны находили шулера, нахлобучивали, забирали деньги и выдворяли за пределы региона. Дед был как бы не при чем – мало ли, кто мог грабануть бедолагу, он только разрешение дал казино обуть, а охранять бродягу не подряжался.
По молодости Треф и сам занимался примерно таким же промыслом. Да и не только таким. Много чего было. На закате жизни ему почему-то захотелось написать мемуары. Подвести, так сказать, итоги. Детям-то не все успеваешь рассказать, а внуки чего? Будут всякие небылицы про него слушать. Надо, чтоб из первых рук. Хотя, ну как написать? Продиктовать какому-нибудь писаке, чтоб тот оформил эпизоды его жизни во что-то цельное. Потом, разумеется, показать рукопись адвокату, чтоб убрать из текста куски, которые не подпадают под истечение сроков давности по преступлениям. Идея про мемуары засела в него глубоко и крепко.
Азя выглядел типичным уголовником и по манере поведения, и по многочисленным наколкам, и по глазам, которые даже в пустыне будут рыскать, как бы и где чего урвать. В свои сорок с небольшим он казался ровесником шестидесятилетнего Деда. Азя зачем-то пришел с папкой бумаг и рассказал, что с малолетства болел диабетом, а теперь вот чудесным образом излечился. Типа после очередной отсидки заехал к одному корешу в коми-пермяцкий поселок, чтоб должок стрясти, а тот сказал, что денег нет, но может подарить ему икотку, которая избавит от диабета. Типа бабка его этим промышляет. Подсадили, че. Вернулся в город, сдал анализы и действительно – как будто и не болел ничем. Вот бумаги.
– А зачем ты мне это рассказываешь? Ты ж тему с казино обсудить хотел? – больше для формального поддержания разговора спросил Треф, потому что уже понимал, к чему клонит Азя.