Мексиканка - стр. 21

Иногда он начинал подыгрывать, рассказывая какие-то глупости. Тогда она тоже начинала смеяться. Иногда становилось так смешно, что Салли вскидывала голову, а он, уличая момент, начинал целовать её в шею.

Он бы мог просто попросить, она бы отвела волосы и дала себя поцеловать. Он мог бы молча поднять её подбородок, она бы подчинилась. Но он выбирал момент, чтобы поймать её врасплох. Будто тоже совершал взлом.

Так было всегда, кроме самого первого раза – тогда он просто поцеловал её без разрешения. Так и поступил бы грубоватый немногословный парень, каким Дара старался казаться, – атлет с вечным футбольным мячом в руках и другим футбольным мячом вместо головы. Когда же они стали встречаться, Дара разрешил себе быть собой – стеснительным, ненастойчивым, нежным – и потому начал смущаться и выискивать предлоги, чтобы положить ей руку на талию или поцеловать в висок.

Иногда Салли это забавляло и она не упускала случая пустить шпильку.

Вера бы, наверное, сказала, что язвительные шутки – это единственный способ, которым Салли может проявить эмоции. Вера бы также сказала, что Салли пора научиться взаимодействовать с людьми по-другому. Как будто взаимодействие с людьми это что-то вроде игры на фортепиано. Возможно, Вера была права.

Вера говорила разумные вещи, но Салли не могла верить людям, у которых красивые лица. У Веры был тонкий длинный нос и большие глаза. Она улыбалась тонкими губами, и улыбка у неё была приятная, но настолько приятная, что Салли поневоле вспоминала уроки геометрии, кривые третьего порядка и фигуры Лиссажу.

Понаблюдай за собой, говорила Вера. Ты даже если ногой ударишься о тумбочку, то пошутишь. А не придумаешь удачной шутки – промолчишь.

– А надо как? – спросила Салли.

– Не «надо». Можно. Можно заплакать. Можно крикнуть.

– И матерно можно?

– Можно и так. Если хочется.

– Окей, я порепетирую. Полчаса после обеда буду бить ногой по тумбочке и кричать «Сука! Сука!».

– Вот видишь, – сказала Вера. – Ты отшучиваешься.

Салли не нашлась, что ответить остроумного и промолчала.

Вера моргнула и сменила тему. У неё были большие, слегка выпученные глаза и она часто моргала, будто ставила точки в конце предложений, даже если предложения вопросительные.

– Значит, не хочешь быть робопсихологом? – спросила Вера и моргнула.

Салли хотела бы сказать, что уже отвечала на этот вопрос, но она была в ловушке: они сидели в машине Веры напротив дома Салли и выйти из машины – значит попасться на глаза маме. Они могли бы отъехать, но Вера не спешила трогаться с места. Салли вдыхала и выдыхала кондиционированный воздух машины: приятные вкрадчивые духи Веры, похожие на запах земли после дождя и какой-то тропический фрукт одновременно.

– Салли, ты умная девочка, – сказала Вера. – Только полные дураки уверены, что всё знают. Значит, хорошо понимаешь, что в университете будет чему поучиться. Но ты туда не хочешь.

– Не хочу.

– Так в чём дело?

Салли пожала плечами.

– Можно, попробую угадать? – спросила Вера.

– У меня ведь нет выбора? – сказала Салли. – Не могу же я запретить тебе говорить?

– Можешь выйти из машины. А хочешь, я молча подброшу тебя туда, куда ты собиралась, – чуточку обиженно сказала Вера.

Салли почувствовала себя виноватой и тут же разозлилась.

– Это манипуляция, да? – сказала Салли. – Мол, ты мне предлагаешь помощь, а я отказываюсь. Такая я злюка нехорошая.