Мексиканка - стр. 2

– Если хочешь сказать, сколько тебе лет, то можешь сказать, – сказал он, не поворачиваясь ко мне.

– Двадцать четыре, – почему-то соврал я, и тут же добавил: – Двадцать.

Мужчина кивнул.

– Я раньше жил с Каменских, – сказал я. – А сейчас просто даже не знаю, куда мне… если по правде… И вот подумал.

– Если не знаешь, куда идти, любая дорога тебя туда приведёт. Но куда бы ты ни стремился, начни оттуда, где находишься.

Длинный коридор привёл нас в просторную кухню, где пахло кофе и корицей. Мужчина указал мне на деревянный лакированный стул, я присел и огляделся. В моём представлении «лежбище увечных киборгов» должно быть грязной бетонной коробкой, со стенами, на которых ничего, кроме пучков проводов и трубок капельниц. Пока что в интерьере ничто не намекало ни на киборгов: кухня тоже была окрашена в густой цвет, но если коридор был зелёным, то кухня – тёмно-оранжевой, как застоявшаяся на подоконнике хэлоуинская тыква. Стены были увешаны полотенцами и прихваточками, полки заставлены посудой, холодильник залеплен магнитами и записками. Словом, жилище подходило скорее для четырёх бодрых бабушек.

Это было странным, будто сама квартира прикидывалась кем-то другим. Я украдкой провёл пальцем по столу: он оказался чуточку влажным и липким, как обычно бывает на кухне, где много пьют чай с плюшками и не слишком педантично убирают за собой.

Хозяин тем временем запалил конфорку, с тяжёлым стуком опустил на неё пузатый красный чайник и сел напротив меня.

– Если не хочешь представляться, не представляйся, – сказал он. – Если не знаешь, как меня зовут, зови меня Антикваром.

– А… Очень приятно, – сказал я.

– Если тебя удивляет, как я разговариваю – не удивляйся.

Я всмотрелся в его лицо. В коридоре он мне показался человеком в возрасте, но в свете кухонной лампочки стало видно, что ему не сильно за тридцать, а первое впечатление у меня сложилось из-за густой щетины и длинных волос. Из-под прядей выглядывали серо-голубые глаза – они-то и делали лицо странным: взгляд Антиквара переключался с одного предмета на другой, в том числе, казалось, и на те вещи, которых в этом доме и в помине не было. Словно перед его взглядом то вдруг открывался то морской берег, то возникала мраморная статуя, то вновь смыкалась городская кухня.

– Если хочешь объяснений, тебе потом всё объяснят, – сказал Антиквар.

Я подумал, что даже морщинки на его лице странные: они будто тоже не уверены, где им начинаться, а где заканчиваться, и какое выражение лица будет у их владельца в следующую секунду.

Чайник издал свисток и Антиквар поставил передо мной дымящуюся чашку.

– Если хочешь сахару, то вот сахарница. Если хочешь молока, то его нет. Если тебе хочется того, чего нет, смирись: такова жизнь.

Тут он уверенно улыбнулся, давая понять, что последняя фраза была шуткой.

И это вдруг меня успокоило, даже стул показался более мягким: передо мной сидел явно здравый и умный человек. Даже если у него крыша не на месте, он об этом обстоятельстве знает.

Чаю опять-таки налил.

Впрочем, это не означает ещё, что мне безумно рады и оставят ночевать. И тем более не означает, что пустят пожить. Особенно за разумную плату. Я ещё раз мысленно прикинул свой бюджет. По ногам и спине начало растекаться тепло, и мне захотелось остаться в этой квартире – хоть бы и на раскладушке. Пожалуй, я даже готов отдать за ночлег почти всё, что у меня есть – за вычетом еды. Тем более, что после собеседования с Виктором мой бюджет должен вырасти в разы, а то и на порядки.