Медовые силки - стр. 3
– «Я с головой коровьей князь, стою здесь перед вами.
Мне приказал Владыка тут остаться, наш Верховный,
И чтоб вы жертвенною пищей все меня кормили,
Повесьте в каждом доме на дверь образок, духовный,
Молитесь мне, всё сделаю, чтоб вы счастливо жили».
Чжуан проснулся, рассказал о сне всем деревенским,
Как раз поветрие в то время моровое было,
Все согласились с ним, что лучше верить в дух, вселенский,
Средства собрать, построить храм собрание решило,
Сидячего где духа было бы изображенье,
С рогами, с бычьей головой и человека телом,
В деревне так возникло странное сооруженье,
И сразу совершилось от болезни исцеленье.
Вот так и действие тогда молитвы возымели
О всех рожденьях сыновей, богатом урожае,
А женщины в деревне той лишь сыновей желали.
Все, кто чего-то там просил, то сразу же имели.
В деревне непрерывно возжигали все куренья,
И князя все просили, что душа б не пожелала,
Ни что дать не скупилось людям то изображенье,
Деревня богатела, всё имея, процветала.
Прошло так несколько лет, и могло ещё так длиться,
Но заболел у Чжоу Маня оспой сын серьёзно,
Отец принёс в храм духу жертву, стал молиться,
О том, чтоб спас тот сыну жизнь, и клал поклоны слёзно.
Гадательные жребии все счастье предсказали,
Отец всем театральное устроил представленье,
Но умер всё же сын. Принесли соболезнованья
Все жители села, высказывая сожаленье.
Отец в гневе сказал: «А я надеялся на чудо,
Что сын будет кормить меня, возделывая землю,
И где сейчас мне сына взять? И помощь ждать откуда?
Простить я князю не могу, его я не приемлю».
Он князя с головой коровьей то изображенье
Разбил и храм его мотыгами с женой совместно.
Все испугались – «быть беде, не будет им спасенья».
Но тихо всё прошло. Куда дух делся, неизвестно.
9. Жадность
(О чём не говорил Конфуций)
Из Шаосина Ван, учащийся, на содержанье
Стипендию имел, которая его кормила,
Но так как он её на своё тратил пропитанье,
Богатая семья его на время приютила,
Домашним сделала учителем и поселила
В одном из небольших домов, что рядом продавались,
Который осмотрительно для нужд своих купила,
Стоял пустым дом, за сохранность в семье волновались.
При этом было сказано: «Тут всё – не всё, как нужно,
Ещё всё не устроено, но чтоб обосноваться,
Придут ученики и наведут порядок дружно,
Вы ночь здесь будете один, но нечего бояться».
Ван человеком смелым был, остаться не боялся.
Посуду чайную принёс и за ворота вышел,
Настала ночь, смотрел он на луну, сверчков треск слышал,
И радовался, что без крова на ночь не остался.
Но вдруг увидел на холме какое-то сиянье,
Горело как от факела ночное то светило,
Поднялся он на холм, там гроб привлёк его вниманье,
Свеченье это странное из гроба исходило.
Подумал: «Свет бесовский – голубо-зелёноватый,
Давал бы пламени язык чуть красного оттенка,
Но это – яркий свет, и что скрывает гроба стенка?
Быть может, там есть золото, я стал б тогда богатым».
Ван вспомнил, что в «Мешке премудрости» (1) так говорилось:
«Тунгусы мёртвых в траурных одеждах хоронили,
А с ними золото и серебро в гробы сложили,
Чтоб в царстве мёртвых родственникам их богато жилось».
Взяв камень, Ван стал гвозди выбивать движеньем быстрым,
Открыл гром, сразу же разбогатеть прошла надежда,
Внутри лежал труп с вспухшим животом, лицом землистым,
На нём из соломы туфли, из конопли одежда.
Ван отшатнулся в ужасе, и так стоять остался,