Мединститут - стр. 46
Антон тогда был развитый невинный мальчик-отличник, мечтавший облагодетельствовать человечество. Он был уверен, что обязательно придумает лекарство от рака или станет гениальным хирургом, или откроет что-то глобальное. Например, способ находиться на любой глубине без дыхательной аппаратуры. Надя тоже мечтала о научных лаврах, хотя была не столь романтична. Её идеалом была женщина-хирург, первоклассный специалист и «очень ухоженная», такая, в которую обязательно влюбишься. Сама же она больше всего любила бы свою работу и была бы несчастна из-за этого в личной жизни.
Молодые люди много спорили об этом. Спорили о русской классике, которую оба знали слишком хорошо для средней школы, спорили о том, нужно ли будущему хирургу изучение общественных наук. Спорили по поводу только появившегося тогда фильма «Через тернии к звёздам», а так же по поводу фильма Андрея Тарковского «Сталкер» – Наде он очень понравился, а Антону нет, он даже ушёл с середины показа. Каждый раз, когда они встречались, между молодыми людьми начинался спор- вернее, не спор, а словесная игра, кто больше читал, кто скорее догадался, кто вернее может дать определение чему-то.
Такая честная, открытая дружба-игра тянулась два или три месяца и закончилась как-то сама собой. Их группы в октябре разбили по расписанию, и встречаться на занятиях стало затруднительно. По вечерам нужно было заниматься упорно – учёба, особенно анатомия, требовала многочасовой зубрёжки. Поэтому до Нового года встретились всего несколько раз, а там подступившая сессия заставили забыть друг о друге.
Попытку возобновить отношения Антон сделал в начале второго курса. Тогда, проучившись один год, студенты разъехались после сессии и впервые встретились на кафедре биохимии после летних каникул. Антон был очень рад оказаться рядом с Берестовой на первой лекции и после занятий бросился с энтузиазмом провожать прежнюю подругу. Но Надя стала какая-то новая. Лето она провела на юге, вернулась похудевшей, загорелой, повзрослевшей, и на бывшего «ухажёра», который не подходил и не звонил несколько месяцев, смотрела с удивлением. Кажется, он совсем не изменился и ничего, кроме гуляний вечером под ручку по проспекту Ленина и эпизодических походов в кино, предлагать не собирался.
У неё уже было, с кем гулять и ходить в кино, и не только. Наде исполнилось 18, и она считала себя достаточно взрослой. В настоящее время у неё был приятель, женатый лётчик с военного аэродрома. Он служил в Германии, был в Венгрии и в Чехословакии, рассказывал интересно, ездил на своей машине, водил в ресторан, словом, был «мэн» что надо. В настоящее время этот роман, завязавшийся в июле в Алуште, был в самом разгаре. Более того, на неё «положил глаз» Вася-Триптофан (по фамилии Трифонов-Кафтанов) с пятого курса, поэт и гитарист, непременный участник художественной самодеятельности, известный всему институту весельчак и повеса. Триптофан звал на выходные в Москву, куда он уезжал на слёт студенческой самодеятельности. Жизнь становилась такая интересная! А общаться с этим «умненьким мальчиком», играть в его школьные игры, у неё никаких причин уже не было.
Антон, получив отказ, повёл вдруг себя глупее некуда – начал всюду ходить за Надей, ждать её после занятий, звонить, приставать с какими-то разговорами и упрёками, страдать, тосковать, напиваться, пропускать лекции – в общем, достаточно скучная и банальная история, вспоминать которую было тяжело. Вскоре их отношения совсем прекратились, они перестали и здороваться, и замечать друг друга. Если случалось отозваться друг о друге третьему лицу, отзывались очень отрицательно. Впрочем, внезапная и агрессивная антипатия после периода безмятежной дружбы свойственна многим людям, особенно, если в ходе отношений они меняли взгляды на жизнь или просто взрослели.