Размер шрифта

Матушка-река - стр. 7

Есть лишь Арина Родионовна,

Есть Натали, брюхатая в который раз,

Есть блондин, который не перифраз,

Есть России мрачное колесо —

Александр Пушкин, и это все.

Мальчик, фразер, дуэлянт, офицер,

Взявший будущее на прицел,

Черный Кавказ, колдовская Тамань

Арзрум и прочая глухомань,

Россия, ставшая черной дырой, —

Лермонтов, вовсе не наш герой.

Россия, царство угрюмых зим,

Зеркало, в котором ты неотразим,

Слава, женщины, алкоголь,

А вся Россия перекатная голь.

Взгляд нахмуренный из-под век —

Сергей Есенин, «Черный человек».

«Если Леонтьев, то Константин…»

Если Леонтьев, то Константин,

Другие уж больно мелки —

Мелки цветные. Есть он один,

Выдюживший в перестрелке

Века, связавшего Русь и Восток, —

Поэт, священник, философ.

Он знал, как плавает Владивосток

И как дым на Балканах розов.

А потом опять ужасная грусть

О греках и о варягах.

А потом опять эта нежная Русь

В православных корягах.

«Жизнь хороша, когда ни гроша…»

Памяти Леонида Шевченко

Жизнь хороша, когда ни гроша

Ни в бумажнике, ни за душою.

Речь не о роскоши шалаша —

О судьбе, ставшей большою,

Когда ты, поймав в речушке ерша,

Гордишься своей вершою,

Как разбивший персидский флот Леонид—

Пусть кровь не стекает с его ланит.

Стыд-то какой! Что нам делать с ним,

Если мы во сне не летаем,

Если то и делаем, что темним

И прорехи счастья латаем

Не детьми, а только стихом одним,

Где мы жизнь свою обретаем,

Где слова, слова и слова,

От которых кружится голова.

Так и живем – меж светом и тьмой,

Меж светом небесным и тьмою квартирной.

Никогда не хочется нам домой,

Потому что бес этот, слишком настырный,

Заставляет дышать сумой и тюрьмой,

Не то что ангел, тихий и смирный.

Это уже другая тоска,

И смерть не стекает с его виска.

«Большие сосны, сумрачные ели…»

Большие сосны, сумрачные ели —

Веселый вот такой иконостас

И Лермонтов, погибший на дуэли,

Опять глядит с улыбкою на нас.

А мы живем расхристанно и просто,

То глазки строим миру, то темним.

И женщины у нас такого роста,

Что боязно и приближаться к ним.

Арина Родионовна варила

Варенье и смиренный самогон.

От Волги солнечной до сумрачного Нила

Она бежала Пушкину вдогон.

Веревочка пусть продолжает виться,

А самогон такой деликатес,

Что перед ним не мог остановиться

Ни злой Мартынов, ни пустой Дантес.

Страница 7

Продолжить чтение