Размер шрифта
-
+
Матушка-река - стр. 6
Кормящие в клюве птенцов,
Есть травы, чтоб взгромоздиться
На могилы наших отцов.
И есть дерева такие,
Что жизнь пойдет на дрова,
Такие вот сухие
Веселые дерева.
И ты, забывая землю,
К небесным плывешь листам.
Но я этого не приемлю
Так же, как Мандельштам.
«Осенние злые мухи…»
Осенние злые мухи,
Серьга у теленка в ухе,
Русалки на дне реки —
Приходит время разлуки
Разуму вопреки.
Луна вплывает в окошко,
Словно британская кошка,
А помнится лишь одно:
Не будет ни звезд в лукошке,
Ни ты не уйдешь на дно.
Октавы
1
Мы увязли, как в глине, в детях и женах,
Слезы у нас в глазах.
А потом смешной придет медвежонок —
Звезды у него в волосах,
Так он трогателен, так смешон он,
Как ангелы в небесах.
Но если хочешь, будь этой глиной —
Жирною, радостною и длинной.
2
И будешь не ты, а нежная Ева
Грызть грусть твоего ребра.
И только Лилит не пойдет налево,
Созданная из серебра.
И только Христос, ушедший из хлева,
Расскажет, что жизнь добра,
Как бабочки над лесной поляной
И как Адам, обреченно пьяный.
3
Что будет потом?
Да никто не знает,
Что будет с нами потом.
Нас только сырая земля обнимает,
Обернув дубовым листом.
А жизнь все хромает, хромает, хромает,
Чтоб растаять потом.
А желуди все равно прорастают,
И только жены наши рыдают.
А я живу лишь вчерашним днем,
Который горит снегами,
Который пылает страшным огнем
Над волжскими берегами.
И если к тому огню мы прильнем.
Душою или руками,
Мы, пожалуй, вспомним о Нем
И не станем врагами
Тому, Кто своими очами
Сверлит наши души ночами.
«Полно сеть плести, полно когти рвать…»
Полно сеть плести, полно когти рвать —
Холодна, словно лоб твой, Волга.
Снег опять не ляжет тебе в кровать.
Снег – он в землю уйдет надолго.
И лепечут о чем-то цветочном сны,
И прощанья с тобою кротки,
И живут, печальные, до весны
Ангелы на сковородке.
И течет сквозь тебя живая вода,
Делаясь слишком твердой,
И стучится колокол иногда
В мозг твой, еще не мертвый.
«Мишель Монтень был прав: любые перемены…»
Мишель Монтень был прав: любые перемены
Ведут лишь к худшему – то казни, то измены,
То женщины невиданной длины,
Которые зовут нас на блины.
А на Руси невиданная слякоть —
Ни хохотать не хочется, ни плакать,
Ни перемен – пусть жизнь уходит в тень,
А в памяти опять Мишель Монтень.
«Облачко белое, голубой…»
Облачко белое, голубой
Небосвод, лужайка зеленая.
Не гляди с тоской, подходи любой —
Вот пиво, вот рыбка соленая
На газетке. В газетке мои стишки —
Очень, признаться, скверные.
Подходят бомжи, под глазами мешки —
Сочиняют тоже, наверное.
Четверть века назад я так отмечал
Свою первую публикацию,
Похожую не на начало начал,
А на подлую провокацию.
А теперь не лужайки, а этажи —
Там лишь ложь к тебе прикасается.
Я уверен, хуже не стали бомжи,
А вот то, что стихов касается…
Литературный пантеон
1
Помнящая о любви трава,
Забывшие о тебе дерева,
Волки, лающие на луну
И проклинающие страну,
Тигры трусливые, солдаты, рвы —
Уолт Уитмен, «Листья травы».
2
Вот тебе режик, вселенский гость,
Вот тебе в горле да волчья кость,
Вот тебе грош, негодный школяр,
Желчи невиданный экземпляр.
Франция, скалы, пустой каньон,
Виселица – Франсуа Виньон.
3
Ей не понять, где мир, где война,
Но в этом разве ее вина?
Рельсы горячие, словно страсть,
Вечности тусклой жадная пасть,
А нет чтобы жизнью жить простой —
«Анна Каренина», Лев Толстой.
4
Нет в этой жизни ни глуби, ни дна,
Страница 6