Маскарон. Роман - стр. 37
– Да-да, le beau Treizième siècle18 – воскликнула Аня. – Как я могла забыть!
– Совершенно верно. Европа вступала в новый этап своего развития: начался процесс, называемый урбанизацией. Сельская община начала разрушаться, паства стала меняться. Рычаги управления выскальзывали из рук. Мириться с этим церковь не желала и задалась целью восстановить свою былую роль и удержать уплывающее влияние. Добиться этого можно было лишь создав обстановку чрезвычайного положения, провозгласив состояние войны.
– Они хотели вернуть все в прежнюю колею, понятно. Но это же невозможно!
– Добиться этого «всерьез и надолго» невозможно, – согласился дядя Саша, – но можно этого добиться на какое-то время. Остановить колесо истории не получится, равно как и закрутить его в обратную сторону. Но вполне можно его малость подкрутить назад. Понимаешь?
– Да.
– Итак, война, – продолжил он. – Но для этого требовался враг. Кто мог им стать? Эту роль сыграли в свое время и евреи, и мусульмане, и тамплиеры. Но орден тамплиеров уничтожили, с изгнанием крестоносцев из Святой земли и изменением экономической ситуации крестовые походы против мусульман заглохли. Евреев то громили, то изгоняли, но они оставались чужаками, меньшинством, маргинальной групой. К тому же, евреи были необходимым звеном в экономической жизни Европы, и поэтому хотя их периодически изгоняли, все равно через некоторое время возвращали. Короче говоря, евреи не тянули на полномасштабного врага. Кроме того, враг нужен был такой, чтобы его хватило надолго – на века. Казалось бы, где же его взять? Но Церковь не растерялась: она такового нашла. Врагом назначили… думаю ты уже сама поняла, кого.
– Да, – вздохнула Аня. – я поняла. Врагом была назначена женщина.
– Конечно, – согласился дядя Саша. – Тут нашел свое выражение традиционный антифеминизм Церкви, заимствованный у древних переднеазиатских сообществ. Собственно, ничего нового, по сути, придумывать и не нужно было, так как Церковь всегда видела в женщине врага.
– Но почему?! – возмутилась Аня.
– А потому что женщина гораздо теснее связана с реальным миром, с его заботами и проблемами. Ей приходится гораздо чаще заниматься повседневными делами: детьми, семьей, хозяйственными вопросами, короче говоря, мирским. Именно поэтому женщины более рациональны и прагматичны, чем мужчины, то есть, по церковной терминологии, менее духовны, более суетны. По этой же причине женщины редко бывают фанатичны. Они очень нечасто основывают какие-либо духовные движения, религии или секты, и редко становятся их видными фигурами. У них мозги заняты другим – реальной жизнью. Они и мужчин отвлекают от всякой идеологической дури и мути и возвращают их к реальности – по-церковному, «тянут в болото греха». Это первая причина враждебности Церкви по отношению к женщине.
– Это, значит, еще не все… – горько усмехнулась Аня. – Что же еще?
– Женщина – это соблазн. Ну, ты понимаешь… Сексуальность, зов плоти. Могущественный инстинкт, с которым ничего нельзя поделать. Против которого не попрешь, потому что это природа, естество. И от этого никто не свободен – никто!
– И инквизиторы тоже…
– И они тоже. И епископы, и кардиналы. И сам папа римский. Как говорится, «homo sum, homini nihil a me alienum est».
– «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо».