Машуня - стр. 9
Тётя Люда аккуратно прилепила на место бумажку с печатями. И кивнула Машке: «Пошли, покормлю».
Машка намазывала на хлеб содержимое красивой круглой баночки с надписью: «Масло Rama», запивала чаем из эмалированной кружки, а тётя Люда за её спиной, сопя и чертыхаясь, втискивалась в какую-то, на её взгляд, приличную одёжку.
С врачом столкнулись на входе в приёмный покой. Тот кричал уже вдогонку дородному мужику:
– Ладно, до обеда за тебя побуду. Но только до обеда…
– Нам бы врача, который тут ночью дежурил, – ухватила его полу халата тётя Люда.
– Вы к кому?
– А вы кто?
– Тот самый врач.
Сам он больше походил на больного. Уставший, с темными кругами под глазами, перехватил сочувственный взгляд тёти Люды: «Нормально. Просто после дежурных суток».
– Тут это… ночью женщину привезли… Артемьева фамилия.
– Ух! – и сел, где стоял, на лавочку в приёмном отделении. – Ножевое ранение перикарда, – посмотрел на тётю Люду, – околосердечной сумки. Большая потеря крови, – развел руки в стороны, подскочил и забегал от лавки к окну и обратно.
– По… померла? – прошептала тётя Люда. А Машка вдруг почувствовала, будто поднялась на воздух и видит всех со стороны: и тётю Люду, и доктора, и себя. И даже ничуть не удивилась этому.
– Я! Я чуть не помер! Скорая сгрузила и уехала. А мне одному на открытом сердце… до утра оставить нельзя, да и что толку? Ох! Думал, лягу возле операционного стола.
– Живая? – потрясла его за рукав Машка. Он взял её за руку:
– Рука ледяная. Мать твоя, что ли? – и заглянув в какую-то каморку: – Нина Ивановна, накапай… нет! Нет! Ребёнку. Дочка тут Артемьевой. И чаю с сахаром кружку.
– Живая твоя мать, живая. Очнулась от наркоза и… похмелиться попросила. Похоже, не поняла, что с ней произошло. В реанимации она. Всё. Вас туда не пустят. Звоните, номера телефонов на стене, – передал Машке кружку горячего чая, – пей. – И ухватился за ручку двери. Но тётя Люда успела придержать:
– Там ещё младенец был.
– Нет, не знаю. У нас нет детского отделения, – и скрылся за белой пластиковой дверью.
– Однако, повезло нам. На врача наткнулись. Так-то не дозовёшься…, – и стала рассказывать Машке какую-то историю про то, как к кому-то в больницу ходила. Но Машка почти не слушала, тащилась следом за тётей Людой и хотела только одного – уснуть, а когда проснётся, пусть бабушка будет жива, и огород полоть пора… и комары вечером…
– Машка? Ты меня не слушаешь что ли?
– Да слушаю я, слушаю. Но… куда моего братика отвезли?
– Ой, Машуня, с тобой куда ни кинь – всюду клин.
Какое-то время шли молча. По дороге завернули в булочную, купили три булки ещё тёплого хлеба.
– Только привезли, – похвасталась продавщица.
Потом поочерёдно отламывали от булки вкусные хрустящие кусочки и ели.
– Нет. Пока мы твоему братцу не помощники, – тётя Люда проглотила очередной кусочек. – Ему врачи нужнее, чем мы с тобой. Да и как соваться? Я никто, ты малолетка, да ещё и в бегах.
– Ну, хоть узнать, жив ли нет?
– Оформляем сначала опекунство над тобой. А там, по ходу дела, будет видно. Мне-то тоже… что муженёк скажет. Ещё одного мальца в семью принять не котёнка завести.
И впервые после смерти бабушки, как думала Машка, покатилась её жизнь, как по маслу. В тот же день, только вернувшись из больницы, тётя Люда взялась за дело.