Мартовские дни 1917 года - стр. 68

. В письменном докладе, представленном Иванову и напечатанном в воспоминаниях коменданта Таврического дворца полк. Перетца (что подтверждает участие в деле посылки по крайней мере представителей военной комиссии, находившихся уже в контакте со старым штабом109), Доманевский указывал Иванову, что «вооруженная борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение» и что легче восстановить порядок соглашением с Временным правительством; Доманевский говорил, что среди «самих восставших обозначалось два совершенно определенных течения: одни примкнули к думскому выборному Временному правительству, другие поддерживали Совет Р.Д. Первые оставались верными монархическому принципу, желая лишь некоторых реформ, стремились к скорейшей ликвидации беспорядков с тем, чтобы продолжать войну, вторые искали крайних результатов и конца войны…»

В ночь с 1-го на 2-е, еще до отъезда из Царского (в 1 ч. 15 мин.), Иванову была доставлена телеграмма Алексеева, посланная ему вдогонку 28-го. «Частные сведения говорят, – телеграфировал нач. верх. штаба, – что 28 февраля в Петрограде наступило полное спокойствие… Войска, примкнувшие к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство под председательством Родзянко, заседая в Государственной Думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным правительством, говорит о незыблемости монархического начала110 в России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства. Жду с нетерпением приезда Его Вел., чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий. Переговоры приведут к умиротворению, чтобы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу… Воззвание нового министра путей сообщения Бубликова к железнодорожникам мною получено кружным путем, зовет к усиленной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложил все это Е. В. и убежден, что дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию»… Наконец, Иванов получил посланную Царем телеграмму под влиянием разговора с Рузским и настойчивых телеграфных указаний Алексеева на то, что работой с думскими деятелями можно остановить «всеобщий развал»… Телеграмма была помечена временем 0.20 мин. второго и гласила: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать».

Итак, решение Иванова вывести свой отряд на ст. Вырицу, где стоять до тех пор, пока выяснится обстановка в Петербурге, логически вытекало из совокупности всех обстоятельств и распоряжений, им полученных. Возможно, что в мотивах продвижения на «Вырицу» сыграла свою роль и возникшая под влиянием разговора с Ал. Фед. мысль о необходимости, быть может, идти не на Петербург, а двигаться на выручку Царя. «Когда я уезжал, в Царском Селе была мертвая тишина, – показывал Иванов в Чр. Сл. Ком. – Среди железнодорожников были, по-видимому, попытки слабого саботажа – произошли какие-то “затруднения” с “переводом стрелок”. Я потребовал начальника станции, через несколько минут говорят, все в порядке… Уже в Вырице мне доложили, что через 15 минут после нашего ухода вся толпа ввалилась на вокзал…» Картина происшедшего Керенским во французском издании представлена так: отряд ген. Иванова, на рассвете появившийся в Царском, рассеялся с первыми солнечными лучами революции, а самому генералу удалось скрыться (s’echapper).