Мартовские дни 1917 года - стр. 58
«Знаменитый приказ Родзянко», изданный «без ведома значительной части членов даже думского комитета», утверждал Стеклов в докладе 30 марта, привел к эксцессам. «Мы первые скорбили о смертях и насилиях, – говорил Стеклов. – Мы никогда не призывали к кровопролитию и убийствам. Наоборот, всем весом своего авторитета мы старались воздействовать против этих эксцессов… Мы не могли не видеть, что армию толкают на эксцессы, что народ призывают к насилию этим, в лучшем случае, неосторожным политическим актом, неразумность которого не мог сразу оценить его автор. Я должен сказать, что думский комитет поспешил взять обратно и уничтожить приказ93, но яблоко раздора было брошено: оказалось, не только революция, но и права солдата не обеспечены, и здесь стихийно вылилось… бурное стремление солдат как-нибудь оформить свои права». Эксцессы, вызванные «приказом» Родзянко и попытками разоружения гарнизона (или только «провокационными» слухами), остаются неуловимыми, и, думается, они должны в большей степени быть отнесены за счет позднейшей придуманной аргументации, объяснявшей те скорее все же единичные факты революционного насилия над отдельными офицерами, которые имели место в Петербурге в дни 28 февраля и первого марта. В наличности у гарнизона оставалось напряженное, болезненно-взвинченное самочувствие, всегда грозное в обстановке угрожающей демагогии, – как бы в преддверии возможных эксцессов… Нельзя не поверить тому, что большинство членов Исп. Ком., как и люди, заседавшие в думском комитете, были чрезвычайно обеспокоены поступившими из Кронштадта в утренние часы первого марта известиями с происходивших там насилиях над офицерами. «Кронштадтские избиения, – пишет Суханов, – могли вылиться в безудержную и гибельную стихийную бурю». Тогда же было решено в Исп. Ком. немедленно опубликовать воззвание к солдатам с протестом против самосуда, с призывом установить «контакт» между солдатами и офицерами революционной армии, с указанием на присоединение офицерской массы к революции и на безопасность ее для «солдатской вольницы в новых условиях».
В такой атмосфере и родился «приказ № 1». «Советские» мемуаристы довольно однородно рассказывают, как выработаны были основные положения, вошедшие в текст приказа. Происходило это на дневном общем собрании Совета первого марта, когда Совет с учреждением «солдатской секции» превратился в представительство не только рабочих, но и солдатских депутатов. Объединение явилось естественным результатом событий и не может быть поставлено в зависимость от какого-то обдуманного плана противодействия думской агитации, как хочет представить Суханов. Распыленные солдатские массы сделались центром событий с момента, когда февральские рабочие демонстрации превратились в солдатский бунт, решивший судьбу старого политического строя. Оставаться дезорганизованными в вихре революционных событий эти массы, конечно, не могли. По утверждению Шляпникова, только «после долгого колебания» из-за боязни вовлечь армию в «политическую борьбу» и сделать ее тем самым «небоеспособной» Исп. Ком. постановил 28-го вечером организовать при Совете специальную «солдатскую секцию». Не столько настойчивость представителей большевиков, выступавших против аргументации, которая развивалась «в рядах оборонческих групп», сколько жизненная необходимость разрешила вопрос.