Маньяки выходят из подполья, или Супериор - стр. 15
Максим вдруг представил, как чоповцы, которые сегодня явно были не прочь повязать его самого, пакуют в машину Таню… Только ведь, если верить Макаровне, сначала Таня их толкнула – обоих сшибла с ног. А после кинулась бежать – резко и быстро, как терминатор. Коюров прекрасно это со слов Макаровны уяснил.
Эх, где тут сказка, а где чистая правда… Макаровна-то, похоже, та ещё мастерица приврать. Хотя в этих-то подробностях – толкнула, побежала, как на Олимпиадах и чемпионатах не бегают, – кажется, вполне простодушна была. Притом что – в этом тоже надо признаться честно – сам-то он ни разу не видел Таню бегущей. И она ни разу его не толкала – так чтобы с копыт долой. Ну вот как-то не сподобились, не всё пока в их отношениях случилось, до силовых приёмов не дошли, не успели ещё… И однако Таня, Таня, которую он видел и знал – лишь до какой-то степени, оказывается, знал, но всё же знал, знал, – в эту красочно, хотя и косноязычно обрисованную сцену стычки и погони вписывалась на все сто! Да, она такая! Если коня на скаку остановить или там в горящую избу войти… А он только сейчас это сообразил, допёр! Вон Макаровна, спец по дедукции, тоже отожгла: «Это я сейчас поняла, что похищение…» Детективы она по телепьютеру, видите ли, смотрит. Раздувался от чванства, стоя рядом с ней. Но сам-то оказался сильно умней? Тоже ведь стегозавр, задним умом крепкий…
Максим криво усмехнулся, помотал головой. Это всё дела уже прошлые. Впредь больше не портачить, вот что теперь важно. И опять взялся рассуждать сухо, по пунктам, эмоции снова выключил:
«Поднять материалы по всем местным группировкам… преступным и просто молодёжным. Особенно – по молодёжи золотой. А также – по разным маньякам, по всем в подобных делах замеченным, кто состоит на учёте, кто хоть раз в сводку попал… Всех, всех охватить!. Опять-таки задачка по силам только Силычу. Придётся во всём на него положиться».
– Здравствуйте, мне бы все местные газеты за последние дни! – как ни утишал Максим шаги, а всё равно ведь упёрся в киоск, к которому так методично продвигался.
– Только за два дня! – металлическим голосом лязгнула тётка в окошечке – вроде интеллигентная с виду, даже в очках; голова, как у болонки, вся в мелких белесых кудряшках. – Остальные отправлены в типографию!
– За два, так за два, – покорно согласился Коюров, – давайте! Сколько с меня? И где я могу посмотреть предыдущие номера?
– В городской библиотеке! – отрезала «болонка», пропихивая в окошечко стопку газет.
– Спасибо! – поблагодарил Коюров – вежливый молодой человек. Но перед тем, как отойти в сторону, закинул на пробу ещё один вопрос:
– А что, в тех предыдущих номерах ничего интересного не было? Раз их не раскупили?
Едва не высунув в амбразуру собственную голову, киоскерша смерила Коюрова пристальным взглядом сквозь стальные очки, отрывисто процедила:
– Об-бычные газеты! Весь тир-раж никогда не раскупают!
Пробормотав ещё одно «спасибо», Максим отвесил торговке полупоклон, развернулся и пошагал прочь. Присел на пустующую лавочку неподалёку. Принялся шелестеть газетами – они и в самом деле оказались самыми обычными. Заметки о начале учебного года, о введении новых пешеходных переходов на каких-то там улицах, о новом сезоне во Дворце культуры и о новой же сессии местной думы. А вот о взрыве в проходной НИИ сельхозмашин – молчок, будто и не было. Или было – да крайне давно. Про австралийскую эпидемию тоже полнейшая тишина. Хотя… быть может, не та тема, которую следует муссировать в каждом номере. Так что и впрямь дорожка ему стелется в библиотеку, куда, собственно, и киоскерша его отфутболила… должен там быть зал периодики. Максим тут же представил себе светлое, покойное, тихое помещение; читатели, все как один изнурённые книжной премудростью бледные ботаники, прилежно склонились за столами к журналам и газетам; тишина, едва слышно гудит кондей, нагоняя в зал прохладный воздух, насыщенный кислородом. «Только я пока туда не пойду». Что-то подсказывало, что и старые номера – такой же дохлый номер. Никакого света не прольют… «И на Танину историю тоже», – как бы вдогонку пролетела серенькая, стёртая мысль. Сам не сразу понял, до чего сейчас додумался. Ни хрена себе! – ведь и тут надеялся провентилировать личный вопрос.