Маленький лжец - стр. 18
Но бабушка Пинто родилась в Гамбурге. Когда Пинто был ребёнком, они жили все вместе, и от неё он научился говорить по-немецки.
Когда нацисты вошли в Салоники, они создали нечто под названием юденрат. Само слово переводится как «еврейский совет», но я уже обращала ваше внимание на переворачивание слов. Никто и не намеревался собирать «совет», это была ширма для создания видимости того, что евреи имеют хоть какую-то власть над своей судьбой. Те, кто вступил в юденрат, должны были исполнять приказы немцев, то же касалось и «еврейской полиции», созданной под их началом. И хотя некоторые участники этих органов действительно пытались не допустить самых жестоких несправедливостей со стороны нацистов, большую их часть евреи воспринимали как коллаборационистов, которым нельзя доверять.
Пинто почти сразу вызвался вступить в юденрат, и Удо Граф решил, что его знание немецкого может оказаться полезным. Он сможет переводить тарабарщину, которая вылетала из уст этих греческих евреев.
– Твоя задача проста, – сказал ему Удо. – Переводить то, что говорю я, и в точности сообщать, что говорят они. Никакой лжи. Никаких отступлений.
Пинто согласился. Он даже улыбнулся, получив свои официальные документы с нацистской печатью внизу страницы. Ему казалось, что работа бок о бок с врагами защитит его от их гнева.
Глупая мысль. Станет ли волк защищать ягнёнка лишь потому, что он идёт с ним рядом?
– Его имя Нико, но они зовут его Хиони, – сказал Пинто. Мальчик стоял у стены в гостиной и нервно одергивал свою одежду.
– Что такое «хиони»? – спросил Удо.
– Снег.
– Почему именно снег?
– Потому что… – Пинто замешкал, пытаясь отыскать в памяти немецкий аналог слова «чистый». – Потому что он никогда не лжёт.
– Никогда? – Удо был заинтригован. Он повернулся к Нико: – Скажи-ка мне, мальчик, который никогда не лжёт, мы виделись с тобой раньше?
Пинто перевёл. Нико ответил:
– Я один раз видел вас на площади. Вы ехали в грузовике.
Удо вспомнил. Это тот мальчик, который пытался ему подмигнуть.
– Сколько тебе лет?
– Одиннадцать. Почти двенадцать.
– Почему ты никогда не лжёшь?
– Дедушка говорит, это грех.
– Понятно. – Удо на секунду замолкает. – Скажи, Нико, ты еврей?
– Да.
– Ты веришь в Бога?
– Да.
– Ты молишься в синагоге?
– Теперь нет. Её кто-то захватил.
Удо ухмыльнулся.
– Ну а до этого, Нико? Ты туда ходил?
– Я ходил каждую субботу. – Он потирает нос. – А ещё я всегда задаю вопросы на пасхальном седере, хотя мои сёстры младше меня. Вопросы должны задавать самые младшие, но они ещё не умеют говорить, поэтому спрашиваю я.
Удо вгляделся в лицо мальчика. Голубые глаза посажены на идеальном расстоянии друг от друга. У него хорошие зубы, мягкие щёки, аккуратный подбородок, светлые волосы и нос, совершенно не похожий на еврейский. Если бы ребёнок сам не признался в своём происхождении, Удо бы, наверное, посчитал его внешность хорошим примером того, как выглядят арийские дети.
Он решил задать ещё несколько вопросов.
– Почему ты прятался под лестницей?
– Было очень шумно. Все были напуганы. Поэтому я остался тут.
– Ты прятался один?
– Нет.
Глаза Удо расширились.
– Кто ещё был с тобой?
– Фанни.
– Кто такая Фанни?
– Моя одноклассница. Она нравится моему брату. Он хочет её поцеловать.
Удо рассмеялся. Пинто рассмеялся вместе с ним.