Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь - стр. 31
Виктор доходит до точки кипения. Его раздражение не только слышится в стальном голосе, но будто даже проникает в динамик телефона, ползет по сотовой сети и выплескивается в атмосферу, нагнетая ее до предела.
- У него форс-мажор, - машинально оправдываю коллегу.
- Защищать других – неблагодарное дело, Лилия. Никто вас за это не поблагодарит, только зря себя подставляете, - поучительно тянет Воскресенский.
- Человек человеку волк? – хмыкаю, придерживая ворота, пока мальчишки покидают территорию центра.
Слышу шум заводящегося двигателя и автомобильные гудки. Дергаюсь, инстинктивно хватаю детей за одежду, притягиваю к себе. Осмотрев полупустую дорогу, осознаю, что звуки доносятся из трубки.
- Подождите, я правильно понимаю, что… - говорю тише, чтобы не спугнуть момент: - вы лично едете за детьми? Неужели нашли окошко в своем плотном графике? – сарказм срывается с моих губ, и я тут же закусываю нижнюю. - А как же Игорь?
- Я дал ему кое-какое поручение… - хрипло говорит Виктор, будто что-то скрывает, и откашливается. – Я успел бы приехать к концу занятия, если бы ваш придурок не отменил его без предупреждения, - цедит зло.
- Извините…
- Не извиняйтесь за других, - вновь отчитывает меня, как глупую, наивную девчонку, чем раздражает неимоверно. – Черт! Опять пробка, - сигналит так, что у меня закладывает уши.
В динамике раздается целая какофония звуков и сдавленных ругательств. Пугающие гудки, визг тормозов, шум оживленной трассы. Мне становится по-настоящему страшно.
- Успокойтесь, Виктор Юрьевич! – взволнованно откликаюсь я. Чувствую, как сердце заходится в груди. – Не торопитесь, я буду с мальчиками вплоть до вашего приезда. Мы посидим в кафе через дорогу. Вы легко его найдете по вывеске.
- Зачем в кафе? – удивленно переспрашивает он.
- А для чего, по-вашему, люди ходят в кафе? – смеюсь, взлетая по ступенькам. Толкаю дверь, чтобы впустить детей в теплое помещение. Вдыхаю сладкие ароматы выпечки. – Пирожные есть. Да, мальчишки? – усаживаю Даню и Лешу за круглый столик у окна.
- Понял, я скоро, - бесстрастно отрезает Воскресенский, и конец его фразы вновь тонет в сигналах нетерпеливых водителей.
Боже, что он делает? К нам торопится или… на тот свет? Сумасшедший!
- Виктор Юрьевич, ваши дети в надежных руках. Верьте мне и берегите себя, - порывисто выдыхаю. По ту сторону линии воцаряется напряженное молчание. – Вы нужны им. Ваша жизнь важнее, так что будьте внимательны и осторожны на дороге.
Моя очередь его отчитывать. Судя по паузе, Воскресенскому такой выпад не по душе. Я устала подстраиваться под его настроение, в нем заключены все оттенки мрачного и нет ни одного лучика света. Он сам не устал от тьмы, которой окружил себя? Видимо, ему комфортно, когда душа изнывает в тюремной камере.
- Хм, жизнь. Ну да, - неопределенно хмыкает он. И отключается, не прощаясь.
Растерянно убираю телефон, напоследок мазнув по гаснущему дисплею большим пальцем, и шумно выдыхаю через рот. Не знаю, чем я на этот раз задела Виктора. Что я сказала не так? Наоборот, пыталась сгладить острые грани… и все равно поцарапалась.
Воскресенский слишком таинственный и закрытый. В отличие от озорных мальчишек, на которых я и обращаю все свое внимание, чтобы отвлечься от угнетающего разговора с их жутким отцом. Нас ждет как минимум полчаса отдыха, что для меня непозволительная роскошь, и я намерена насладиться каждой минутой в компании лучезарных детей.