Лживый роман (сборник) - стр. 16

Картины из-под кисти Фарбуса появлялись одна за другой, они не залеживались в запасниках галерей, и поклонников его живописи было хоть отбавляй. Места в студенческой квартирке явно не хватало, поэтому он сердечно распрощался с замечательными ребятами и переместился ближе к небу, то есть снял небольшую мастерскую под крышей шестиэтажного дома на улице Художников – так ее назвали так еще в четырнадцатом веке, когда там жили семьи маляров.

Он искал свою любовь каждый день и пытался найти в каждой женщине, которую рисовал на площади. Как вы догадались, Фарбус специально поселился в центре Старого города, надеясь встретить ее. Он не помнил, где находилось то маленькое заветное окно, ему не давали этого вспомнить, иначе все было бы слишком просто. Иногда он рисовал ее так, как помнил, а прохожие смотрели на этот набросок и восторгались красотой незнакомки.

Наше время утекает, как вода сквозь пальцы, мы пытаемся удержать его, но безуспешно – оно все капает и капает в никуда.

Машина, украшенная яркими летними цветами, а за ней небольшой автобус летели по шоссе с включенными фарами. Все встречные водители приветствовали свадьбу сигналами клаксонов, желая счастья молодоженам. Праздничный эскорт въехал в город, где в небольшом ресторанчике на улице Художников собрались гости, страстно желавшие побыстрей приступить к трапезе и возлияниям.

Здесь собрались популярные журналисты и писатели, некоторые даже приехали из Москвы поддержать своего зарубежного коллегу в этот ответственный день. Его многочисленные публикации об ущемлении прав нацменьшинств (честно говоря, ему было на них плевать) принесли ему за рубежом определенную известность и деньги.

Ее он встретил два года назад в парке возле Бастионной горки, она показалась ему необыкновенной и неприступной, это распалило его инстинкты и охотничий азарт. Как мартовский кот, он ходил за ней по пятам, встречал после работы, подвозил на своем стареньком «форде» и в конце концов через несколько месяцев получил ожидаемый результат.

На первые две попытки заговорить о свадьбе он получал один и тот же ответ: «Мне с тобой хорошо, ты милый, но пусть все будет так, как было, не усложняй наши отношения», – и он замолкал до следующего подходящего случая.

Она сидела у зеркала и рассматривала первые тонкие морщинки у глаз, и вдруг ей стало ужасно грустно: неужели это все, потом появятся седые волосы, складки у рта, обвиснет упругая грудь, кожа станет дряблой, и она будет никому не нужна.

– Нет, – сказала она сама себе вслух, – если он еще раз предложит, надо соглашаться, а то можно остаться у разбитого корыта, старой, но не девой.

Следующий раз был назавтра, с цветами, шампанским и предложением, и вскоре она превратилась из Малининой в Пантелееву, вернее, в Малинину-Пантелееву.

Уже после первых возгласов «горько» она начала сожалеть о своем поступке. Пантелеев, приняв шампанского, понял все свое величие в этом мире, глаза его разъезжались в разные стороны, он говорил что-то умное, понятное только ему одному, тыкал в нее пальцем и, надувая губы, мычал каждому, кто был рядом: «Она моя, я ее сегодня купил в загсе», – и противно, пьяно разбрызгивая слюну, смеялся над своей шуткой. Лора успокаивала себя и гостей: «Он просто выпил лишнего, а так он же очень милый». Гости, соглашаясь, кивали, но, отойдя в сторону, криво улыбались.