Лживый роман (сборник) - стр. 15

– Нет, – думал Фарбус, – я, наверное, не смогу стать человеком, слишком для меня это сложно.

Из ночи к скамейке вышел кто-то, присел рядом, достал из кармана бутылку темного, как сама ночь, португальского портвейна, вытащил пару пластмассовых белых стаканчиков и поставил на скамейку между собой и Фарбусом. Потом аккуратно расшнуровал лакированную туфлю, взял ее крепко в одну руку, в другую взял бутылку и в несколько сильных ударов по донышку выбил пробку. Вино радостно забулькало, наполняя посуду. Незнакомец протянул наполненный стакан Фарбусу:

– Давай за хорошую ночь.

Измотанный невероятными приключениями, тот согласился:

– Что ж, давай.

– Вот сволочь, ничего не помнит, а вот где собутыльников найти – у него просто в крови! Надоело мне все это, иди откуда пришел! – сквозь полуоткрытую дверь на всю округу проревела, как недоеная корова, Зинка. Фарбусу было все равно, на душе от выпитого портвейна стало ровно и спокойно, он развернулся и пошел к калитке. Тут дверь распахнулась, и рев Зинки вырвался на простор, поднимаясь вверх, пробивая стены соседских домов и разносясь далеко за пределы их улицы, отчего проснулись домашние птицы и захлопали крыльями, отгоняя невидимого врага.

– Скотина подлая, ты это куда? Вишь, обрадовался сразу! Домой давай, сволочь! – ей почему-то стало страшно, а вдруг и вправду уйдет, хотя еще задолго до его прихода она решила: «С этим дуриком надо рвать, сам нормально не живет и мне не дает. Вон монтер Мишка который год слюни пускает, да и зарабатывает неплохо».

Но Фарбус молча закрыл за собой калитку и ушел в ночь.

Со студентами Академии художеств он познакомился, рисуя портреты прохожих в Старом городе, на площади Ливов. Парень лет восемнадцати стоял за его спиной и не мог налюбоваться, как под его карандашом на бумаге буквально оживала девушка, которая за пару монет попросила ее увековечить. Юноша был поражен: их преподаватель, великий профессор Брастиньш, по сравнению с этим мастером был просто маляром. На следующий день он привел с собой друзей-студентов, и они уже все вместе наблюдали за работой незнакомого мастера. Когда тот свернул бумагу и взял под мышку складной стульчик, ребята спросили:

– Простите, а что вы заканчивали?

Художник на минуту задумался:

– Ничего.

– Но это невозможно! Так, как вы, у нас не рисует никто! А маслом вы тоже можете?

Фарбус улыбнулся:

– Могу чем угодно.

Так, слово за слово, он оказался в небольшой двухкомнатной квартирке с печным отоплением, принадлежавшей одному из студентов. Стены комнат были исписаны мелками – каждый гость оставлял здесь автограф. Новое жилье было намного лучше его прежнего пристанища – чердака, за который он платил дворнику десятку в месяц, чтобы тот его не прогнал.

Вскоре у всех студентов, проживавших в этой коммуналке, значительно повысился рейтинг в Академии художеств. Преподаватели не могли надивиться их успехам, но однажды был открыт секрет их художественного вдохновителя: они не могли сдержаться и рассказали про своего тайного учителя. Худсовет внимательно посмотрел работы загадочного самородка и вынес свой вердикт: «Талант, безусловно, имеется, но ему надо еще много работать над собой, чтобы получить художественное образование». С такими авторитетами Фарбус спорить не намеревался, он и в самом деле плохо разбирался в современной живописи, и тем более в критике. Когда-то давно, еще в поднебесные времена, он помогал одному художнику. Однажды тот писал необычайно красивый пейзаж, но тут пробежавшая мимо кошка опрокинула на холст банку с кистями, и на холсте образовалось большое грязное пятно. В сердцах художник взял кисть и черной краской замалевал все. Полотно он назвал «Черный круг» и выставил на торги. К его удивлению, оно было продано за громадные деньги, а он после этого бросил живопись.