Люди в погонах - стр. 37
«Молодец», – подумал Мельников и, не дожидаясь Соболя, зашагал по знакомой дороге.
Дома он долго сидел за столом, обдумывая в тишине, что написать Наташе. Мыслей в голове было много, но текли они как-то нестройно. То и дело возникал вопрос: написать о подмосковном батальоне охраны или умолчать? Решил не писать: зачем расстраивать жену. Пусть думает, что так приказали. Для нее легче.
И, как обычно в минуты раздумий о семье, на душе стало вдруг грустно, беспокойно. Он встал из-за стола, покрутил пуговку висевшего на стене репродуктора. Шла трансляция, вероятно, из Большого театра. Михайлов исполнял арию Сусанина. Отойдя на середину комнаты, Мельников застыл, будто завороженный.
На следующий день Мельников знакомился с батальоном. Энергичный и живой в движениях, майор Степшин водил его из одного помещения в другое и рассказывал:
– Здесь живет первая рота. А здесь – вторая. Вот ружейные пирамиды. – Обращаясь к дежурному, он приказывал: – Откройте, быстро!
Дежурный щелкал замком, раздвигая фанерные дверцы: оружие стояло ровными рядами. Каждый автомат, карабин, пулемет на своем месте, чистый, смазанный – любо посмотреть.
Офицеры проходили между рядами выровненных как по линейке, солдатских коек. Матрацы, подушки, одеяла были заправлены аккуратно и одинаково, точно одним человеком. В тумбочках тоже было все одинаково: на верхних полках лежали мыльницы, зубные щетки, на средних – тетради, учебники, газеты, внизу – одежные щетки.
В учебных классах подполковника удивила строгая симметрия в расположении карт, схем, плакатов, учебных моделей. Даже столы и табуреты стояли, будто в строю, строгими, прямыми рядами. Мельников присматривался ко всему внимательно, заглядывал за большие, обитые железом печки, надеясь хоть там обнаружить следы паутины или пыли, но всюду ласкали глаз чистота и порядок.
Во второй роте в перерыве между занятиями Степшин познакомил комбата с пулеметчиком – ефрейтором Груздевым.
– Это наш огневой чемпион, – сказал он громко, с нескрываемой гордостью. – Три приза в своих руках держит и пачку почетных грамот.
– Молодец, – похвалил Мельников.
Ефрейтор выпрямил свою высокую угловатую фигуру, откинул назад рыжеволосую голову и принял похвалу как должное, ничуть не смутившись. После небольшой паузы даже осмелился спросить:
– Разрешите показать призы, товарищ подполковник?
– Показывайте, – улыбнувшись, ответил Мельников. И они пошли в глубь казармы, где на квадратном фанерном щите красовались два бронзовых кубка и модель блестящего хромированного пулемета с надписью: «За первенство в окружных стрелковых соревнованиях».
Потом Степшин представлял комбату других передовых людей: автоматчиков, минометчиков, артиллеристов, водителей. Почти в каждом подразделении были, как говорится, свои герои. Все они подтянуты, с начищенными до блеска пуговицами, сапогами. А по тому, как они поворачивали головы, приставляли руки к головному убору и четко отбивали шаг по звонкому дощатому полу, Мельников угадывал в каждом хорошую строевую выправку, физическую натренированность. И ему вспоминались вчерашние слова командира полка: «Учтите, батальон передовой». Теперь Мельников и сам видел, что батальон действительно хороший. И он невольно почувствовал уважение к Степшину. За время командования батальонами Мельников знал многих временных заместителей, которые исполняли свои обязанности без особой старательности: лишь бы дотянуть до приезда начальника. «А этот, как видно, относился к делу добросовестно и честно, – про себя рассуждал подполковник. – Замечательная черта офицера».