Любовь по-немецки - стр. 26

- Я все сказал, - отрезал Морозов-старший, - и забудь всех, о ком ты мечтаешь, потому что к нам в гости едут мои уважаемые партнеры, а твой будущий муж. Киселев Вадим, может, ты слышала.

Пропасть? Не-ет, целый мир разделил дочь и отца!

Катастрофа, масштаб которой Катя еще не поняла до конца.

И поймет – нескоро.

- Поэтому, - более мягче продолжил Алексей, видя состояние дочери, - я надеюсь, что ты не опорочила честь нашей семьи, проживая самостоятельно и без родительской опеки.

Что там мир? Целая вселенная возникла между ними…

Катя замерла, а кончики ее пальцев начало покалывать от напряжения.

- Я не опорочила. Я просто забыла твою любовь ко мне. Отцовскую любовь…

Морозов резко повернулся к и без того напуганной Кате, а затем проговорил звенящим от ярости голосом:

- Я ничего не хочу слышать, на этом наш разговор окончен.

Стрельнув холодными глазами в сторону дочери, Морозов резко направился к столу и схватился за сигарету.

Не желая больше находиться в бездушном кабинете, который так любила Катя в детстве, девушка стремглав вышла из него и побежала вниз по кованой лестнице. Ее руки дрожали, глаза застилала пелена острых слез, а тело бежало к свободе – к выходу из этого дома, вдруг ставшего чужим.

Судорожно вздохнув, Катя часто заморгала, пытаясь разглядеть перед собой хоть что-то, однако на улице она вскоре угодила в чьи-то сильные руки. Силы покинули девушку, едва она встретилась взглядом с тем, кого она меньше всего ожидала здесь увидеть. С тем, с кем Катя уже была знакома.

9. Глава 9

Катя сразу это поняла, потому что некоторыми официальными вечерами им уже доводилось видеться и даже приветствовать друг друга, когда Катя еще посещала эти самые вечера.

И как она могла забыть о столь говорящей фамилии? Вадиму, как никому другому, подходила фамилия Киселев, потому что и своим телосложением, и медлительностью, и манерой тормозящей монотонной речи он и в самом деле напоминал кисель.

И этот наглый любитель выпить станет ее мужем? Да если он только начнет говорить, Катя тут же провалится в сон – будь то свадьба, будь то брачная ночь!

Она застыла, напряженная до кончиков пальцев.

Киселев в свою очередь рассматривал Катю из-под своего прищура, словно разглядывал какую-то диковинную игрушку в своих руках, и это Морозовой совсем не нравилось. Всего за одну совместно проведенную минуту Катя почувствовала отвращение – от его взгляда, от его тяжелых рук и от его ленивой ухмылки.

«Теперь будет еще два часа неторопливо возвращать свои губы в положение «Я - самая важная персона»», - подумалось Кате отстраненно.

Однажды, когда Катя назвала его медлительным (на встрече все было в формате доброй шутки, хотя Катя и говорила всерьез), Вадим величественно сказал: «Кто понял жизнь, тот не спешит». Они все посмеялись, а Катя вскоре ретировалась из этого кружка понимающих жизнь и не спешащих.

И вот теперь Кате было с чем сравнить, точнее с кем. Макс смотрел на нее иначе. У немца взгляд, хоть и был холодным, но не смотрел так развязно и скользко. Макс не позволял себе подобных взглядов, так кто же этот Киселев такой, чтобы раздевать ее глазами?!

Это довело Катю до дрожи. До дрожи отвращения.

Скривившись от его неприятного скользкого взгляда, Катя вырвала свою конечность из его загребущих лап и сделала несколько шагов назад.