Любовь и проклятие камня - стр. 37
– Госпожа, как же вы их искать собираетесь? – упрашивала Гаыль. – Столько времени прошло…
Елень все понимала. Все знала. Но сердце было не на месте. Детям она и полусловом не обмолвилась, но думала об этом беспрестанно.
Глава седьмая.
Приближалась середина ноября. На улице изрядно похолодало, хотя до больших морозов было еще далеко. Наконец, с рук Елень сняли повязки. Она сама держала ложку и уже могла передвигаться по своей комнате.
Соджун молча наблюдал за ней – за ним так же молча наблюдал отец. Старый политик больше не заикался о рабыне, живущей в покоях госпожи. Она будто перестала для него существовать. Ходил мимо ее окон и делал вид, что все, как и прежде. Соджуну иной раз становилось не по себе от этого. Он слишком хорошо знал отца. Знал, что тот с годами стал еще упрямее, терпеливее и что уж точно, он ничего не забыл.
Соджун все так же выполнял свои обязанности, каждое утро уезжая верхом в магистрат. Однажды на рассвете его призвал отец. Капитан убрал ногу из стремени и прошел в покои. Старый политик тоже собирался на службу: служанка помогала ему с облачением. Сын терпеливо ждал, пока тот оденется и сядет за свой столик, сам же остался стоять. Старик окинул его взглядом и вздохнул, указав на подушку.
– Я решил тебя женить, – заявил он, едва Соджун сел.
Тот, опешив, вскинул на него глаза.
– Не благодари, – продолжал старый интриган, – она из хорошей семьи. Ее отец чиновник пятого ранга. Девушка недурна собой. Кроме того, за нее дают хорошее приданое. Ваша свадьба будет через месяц.
Соджун едва усмирил свое возмущение. Он повел на отца усталым взглядом.
– Отец, я не желаю жениться…, – начал он, но тот перебил его, ударив ладонью по столу. Сын поднял взор на перекошенное от гнева лицо старика.
– Знаю я, чего ты хочешь! – процедил сквозь зубы политик. – Этому не бывать! Рабыня! Жена изменника! Глаза б мои не видели ни ее, ни ее выкормышей! Наложницей решил ее оставить? Да она глотку перережет тебе и мне!
– Отец!
– Молчи! Это мой дом! И пока я жив, здесь будет так, как я сказал! Завтра вечером мы идем в семью чиновника Хон. Ступай теперь! – рявкнул он напоследок и махнул рукой на дверь, давая понять, что разговор окончен.
Соджун, едва сдерживая гнев, тяжело поднялся и вышел из комнаты, забыв напоследок поклониться отцу. Сбежав с крыльца, он столкнулся с Елень. Она отвела глаза, поклонившись. Соджун бросил взгляд на окно комнаты отца, потом на женщину, которая так и не поднимала взор.
«Слышала, она все слышала», – мелькнуло в голове. Капитан вздохнул и бросился мимо нее к лошади, которую под уздцы держал Анпё. Его плечо едва коснулось ее плеча, а крупные бусины гыткыма скользнули по щеке, но она не обернулась. Лишь слышала, как он легко взлетел в седло и хлестнул коня. Жеребец, всхрапнув под ним, поспешил в открытые ворота.
Рабыня не смотрела вслед своему господину. Как только пришла в себя, она решила: ее ничто не волнует, ей безразлично, как живут хозяева в этом доме. Пока дело не касается ее самой и детей, она будет смиренно принимать все то, что приготовила судьба. Женитьба молодого господина едва ли коснется ее. В разговоре отца и сына была куда более интересная фраза: политик решил женить сына из-за нее! Наложница? Она откусит себе язык прежде, чем разделит ложе с человеком, погубившим ее семью.