Люблю тебя врагам назло - стр. 31

Наконец, собравшись с мыслями, Малыгина глубоко вдохнула и начала декламировать. Она читала много красивых стихотворений – про любовь, про войну, про природу – и на какое-то время я растворился в происходящем. Слушал ее мягкий певучий голос, вникал в смысл ее слов, и на душе становилась как-то легко и безмятежно.

Потом Алиса спросила, не желают ли присутствующие заказать ей свои любимые стихотворения. Старики сначала несмело, а потом наперебой начали просить ее озвучить произведения, которые они хотели бы послушать. Поразительно, но Малыгина знала восемь стихотворений из десяти заказанных. Вот это память!

Закончив выступление, Алиса встала и поинтересовалась, почему сегодня нет Семена Евгеньевича.

– Он со вчерашнего дня хворает, – пояснила бабушка в цветастом платке. – Но он тебя очень ждал, дочка. Поди проведай его, порадуй старика.

– К нему можно, да? – воодушевилась Малыгина. – Я ему его любимые блинчики принесла.

– Отчего ж нельзя? Иди, милая, – старушка улыбнулась почти беззубым ртом.

Алиса направилась к выходу и жестом поманила меня за собой. Мы вышли в коридор.

– Хочу своего любимчика проведать, – сказала она. – Пойдешь со мной?

Я кивнул.

Мы двинулись по коридору в обратном направлении, а затем свернули в комнату, в которой располагалось несколько коек. Но занята была только одна. На ней лежал седой как лунь дед. Он был худой, костлявый и какой-то высохший. Тусклые бледно-голубые глаза, которые, возможно, когда-то были синими, вопросительно смотрели поверх очков.

– Алиса, дочка, ты? – пытаясь приподняться повыше, спросил дед.

– Да, я, Семен Евгеньевич, – она приблизилась к нему и звонко чмокнула в щеку. – Как ваши дела? Приболели?

Малыгина пододвинула к кровати ветхий на вид табурет и села на него, внимательно вглядываясь в бледное лицо Семена Евгеньевича. Я опустился на свободную койку по соседству.

– Ага, приболел нынче. Говорят, отравился. Только чем я тут мог отравиться? У нас питание стабильное, безо всяких изысков, – пытаясь сесть на кровати, ответил дед.

– Значит, у вас с желудком проблемы? – разочарованно уточнила Алиса. – Как жаль, а я вам блинчиков свежих принесла. Эх, значит, в другой раз.

– Нет, что ты, милая, я до следующего раза, может, и не доживу. В моем возрасте нельзя откладывать на потом, – усмехнулся он. – Так долго ждал твоих блинов.

– Точно? – усомнилась Малыгина

– Абсолютно, – старик усиленно закивал.

Наконец, у него получилось сесть и свесить ноги с кровати. Его взгляд остановился на мне.

– Семен Евгеньевич, чуть не забыла, – спохватилась Алиса. – Это мой одноклассник, Ярослав. Он сегодня впервые у вас в гостях.

Я поднялся и протянул старику руку. Тот с улыбкой ответил на рукопожатие. На ощупь его ладонь показалась мне хрупкой и обмякшей, словно испорченный помидор. Кожа на ней была обвисшая и вся в пигментных пятнах.

– Приятно познакомиться, – буркнул я.

– И мне приятно, Ярослав, – Семен Евгеньевич изучающе меня рассматривал, пока Малыгина возилась со своими блинами. – Ты, значит, друг Алисы? Славная она девушка, верно?

– Алиса замечательная, – поддакнул я, отчего-то стесняясь его проницательного взгляда.

– Ну хватит, вы меня засмущаете, – хихикнула она и подала Семену Евгеньевичу тарелку блинов с черничным вареньем.

– Спасибо, дочка.

Дед принялся за еду, в процессе неспешно расспрашивая Алису о ее делах.