Люблю тебя врагам назло - стр. 30
– Вот так, – удовлетворенно произнесла она. – А потом выкинем его в урну, где ему и место.
Я скептически скривился, но спорить не стал.
Дом престарелых представлял собой светло-бежевое здание, обшитое сайдингом. Его окружала небольшая ухоженная территория с асфальтированными дорожками и скамейками. А вот внутри все напоминало больницу. Да и запах стоял такой же.
Идя по длинным тусклым коридорам «Белово», я думал о том, почему люди вынуждены проводить старость в таких вот заведениях? Почему не в семьях, не с детьми?
– Здесь живут замечательные старички. Некоторые потеряли детей, у некоторых их никогда не было. О них некому позаботиться, кроме государства, – словно прочитав мои мысли, негромко сообщила Алиса. – Вот мой любимчик Семен Евгеньевич, например, всю семью потерял при пожаре: жену, сыновей и даже внуков. Совсем один остался. Невыносимо трагичная история.
Говоря об этом, Малыгина выглядела очень расстроенной. Казалось, рассказ о трагической судьбе, постигшей семью этого Семена Евгеньевича, доставлял ей чуть ли не физическую боль.
– Есть, конечно, и такие, у кого близкие живы, но они не могут обеспечить пожилому человеку нормальные условия, – продолжала она. – Ведь за большинством из них нужен особый уход. Они люди старые, больные. Иногда не могут самостоятельно передвигаться, ходить в туалет, есть.
– Эти близкие их навещают? – спросил я.
– Редко, – грустно отозвалась Алиса. – В основном все эти старички очень одиноки. Поэтому мы сегодня и здесь. Чтобы хоть немного скрасить их день.
Раньше я считал, что самая обделенная и несчастная категория – это брошенные дети. Но, как выяснилось, брошенные родители – не менее печальное зрелище. Старые, немощные и никому не нужные на закате своих дней люди.
Мы вошли в так называемый общий зал, где старики сидели на стульях и, очевидно, ждали нашего прихода. В первые мгновения меня сковала неловкость. Места было немного, я ощущал себя как слон в посудной лавке: не знал, где встать и куда деть руки.
Алиса же, наоборот, чувствовала себя в своей тарелке. Лучезарно улыбалась и даже целовала некоторых стариков в морщинистые щеки.
– Мы подготовили для вас небольшой концерт, – начала рыжеволосая Лиза, привлекая к себе всеобщее внимание. – Будем петь песни вашей молодости. Если знаете слова, подпевайте.
Антон опустился на стул в центре зала с гитарой в руках. Светловолосая девушка из числа волонтеров присела рядом с ним, и, когда музыкальный инструмент начал рождать звуки, запела. Я впервые в жизни слышал эти песни, а вот стрикам, судя по всему, они были знакомы и даже нравились. Некоторые из них подпевали волонтерам скрипучими голосами.
– Это что, хиты семидесятых? – шепнул я Алисе на ухо.
– Ага. Эдита Пьеха, Муслим Магомаев – звезды их времени, – так же шепотом пояснила она.
До меня донесся сладковатый аромат ее духов с легкой горчинкой в конце. Малыгина пахла волшебно. От ее запаха и горячего дыхания на моем ухе я почувствовал неуместное возбуждение и поспешно перевел взгляд на сморщенных стариков.
Отпустило мгновенно.
После песен настала очередь Алисы читать стихи. Антон уступил ей свой стул, и, сев на него, девушка ненадолго прикрыла глаза. Видимо, морально настраивалась. Затем она сняла белую кепку и расчесала пальцами волосы. В ее движениях было столько грации и природной естественности, что я не мог оторвать от нее зачарованного взгляда.