Лунный камень - стр. 4
(На мясном рынке в Вене)
Интересно, что в дальнейшем Павич не будет переносить исторические фигуры из их эпохи в настоящее (самый резкий перелом времени и стиля ждет читателя в стихотворении «Одиссей на острове Скиросе»); напротив, его настоящее станет настолько похожим на прошлые эпохи, что упоминание мобильного телефона может показаться читателю чужеродным для современности павичевского типа, наполненной старой мебелью, традиционными рецептами, старомодной манерой одеваться и говорить. Особенно говорить!
Если читатель хорошо знаком с прозаическим творчеством Павича, то он непременно обнаружит в его поэзии и другие элементы, которые станут основными для поэтики его будущих произведений. Так, например, секта ловцов снов из «Хазарского словаря» начала зарождаться еще в «Возвращении Теодора Спана»
и в «Палимпсесте»
А сюжетный твист «Внутренней стороны ветра» – в «Деметре»:
и в «Стихирах»:
Сборник «Палимпсесты» открывается стихотворением «Эпитафия»; эпитафией же читателю начнется «Хазарский словарь»: «на этом месте лежит читатель, который никогда не откроет эту книгу. Здесь он спит вечным сном». В этом же сборнике помимо «Икара» переработаны мифы об Эдипе и Деметре. Спустя более чем двадцать лет появится роман «Внутренняя сторона ветра», в основе которого окажется (вывернутый наизнанку) миф о Геро и Леандре.
Мотивы сна и смерти, и их взаимосвязанность, ярко проявившиеся уже в поэтических сборниках, – постоянные элементы всего творчества писателя. Герои Павича обладают как реалистичной, так и нереалистичной мотивацией (онирической и фантастической), что способствует размыванию границ между реальностью и вымыслом. В пространстве сна, в котором отсутствуют время, расстояния и языковые барьеры, существует лишь осязаемый мир образов. Смерть предстает как вечный сон или как место встречи, а также может быть переходом в новую сущность или окончательной точкой на пути. Смерть в текстах Павича имеет множество проявлений и является такой же пластичной, как сон, и неизбежной, как течение времени.
Поэзия Милорада Павича, безусловно, не стала его визитной карточкой. Вершиной его творчества был и остается «Хазарский словарь», в котором сходятся воедино более ранние и из которого исходят более поздние тексты Павича [10]. В поэзии он стремился создать пространство для обновления традиции сербского стиха и творческой преемственности с наследием сербского Средневековья и барокко, восстановить византийскую духовность, найти корни национального мифа и установить продуктивность универсального круга цивилизации, который не знал бы преград – ни временных, ни географических, ни духовных