Лунатики - стр. 19
Конечно, сынок её сидел четыре раза, но мать всё терпела, прощала, оправдывала. Только вот эту бабушку уже никогда и никому не доведётся допросить. Сразу же после совершения преступления она повесилась.
Квинт повернулся к проходу, скривил липкие от лимонада губы. Он заметил, что трясущегося дедушку снова ведут под руки в туалет. Зачем повезли его самолётом? Перепады давления больному ни к чему. Да ещё, чего доброго, какая-нибудь нестандартная ситуация, «болтанка», воздушная яма, турбулентная зона – и пиши пропало! Впрочем, не его это дело. Обе соседки теперь спали, приоткрыв рты. У той, что сидела в центре, по подбородку размазалась помада. От её синтетической кофты противно воняло потом.
Сегодня Квинт был особенно чувствителен к запахам. Не мешало бы и ему уйти в туалет. Но желанное место оказалось занято ветераном – это во-первых. Во-вторых, не хотелось пробираться между толстыми коленями попутчиц и спинками передних кресел. Он привык работать круглосуточно. Даже когда спал, случалось, находил ответы на интересующие вопросы.
Сейчас ему тоже вдруг захотелось вздремнуть. Евгений Михайлович деликатно прикрыл рот платком, от души зевнул. Действительно, раза два ему приснился преступник – и это оказалось правдой. Тогда он расследовал «глухари», на которые все махнули руками. Теперь же с этим всё ясно – убийца налицо. Но совершенно не понятен мотив. Конечно, и это может привидеться ночью, но всё-таки лучше узнать у самой Веры Фёдоровны.
Сейчас его занимал один вопрос – до конца ли искренна Гусева? Кроме того, насколько точен вывод психиатров о её вменяемости? Может быть, это было кратковременное помешательство? И вменяемость Гусевой ограничена? Такое тоже бывает, и нередко.
… Квинт обосновался под Азовом на даче приятеля. Ухитрился там прожить две недели – без забот и хлопот. Хозяин выстроил на берегу моря неплохой коттедж, а сам там почти не появлялся – работал в Таганроге. Евгений виделся с замотанным приятелем только урывками. А сам кайфовал в прекрасном местечке, на побережье, и чувствовал себя, как в раю.
Приятель жаловался, что получил участок слишком далеко от Таганрога. Но никаких бытовых неудобств изнеженный москвич Квинт там не испытывал. Свет в доме был, кран на участке – тоже. Имелись даже душевая кабина и стиральная машина. Газ, правда, пока привозили в баллонах, но потом обещали провести.
Евгений Михайлович приноровился обслуживать сам себя. Жену он сюда взять не смог. Она осталась в Москве, с дочерью, оканчивающей школу. После, без перерыва, Марина собиралась вновь засесть за учебники и конспекты – для подготовки к экзаменам в университет. Татьяна не могла позволить себе нежиться на пляже, когда дочурка вкалывает в поте лица. Поначалу Евгений скучал без семьи. Но, поразмыслив, понял, что одиночество его обогащает. Кроме того, оно благотворно сказывается на здоровье, позволяет привести в порядок нервы.
Вдоволь наговорившись за те годы, что не был в отпуске, Квинт целыми днями молчал. Он валялся на берегу, купался в обжигающе-холодной воде. В мае редкие смельчаки решались открыть сезон. А вот Квинт рискнул, потому что вряд ли вскоре представится возможность, как следует поплавать в море.
Столица заготовила для следователя воз работы. Квинт знал себя и не сомневался – пока не перелопатит все папки, не поедет никуда. Разве что выберется в Подмосковье – на их старенькую дачу, где почти круглый год жили родители. Отец – из-за высокого давления, мать – по причине астмы. Да и не бросила бы она там мужа одного…