Лунатики - стр. 18
Да разве всё это помешает в один не прекрасный день убить человека и расчленить его труп? Бывает, что и без всякой выгоды, а просто с целью удовлетворения извращённых сексуальных потребностей. А сколько было жутких убийств по пьянке, по злобе, из ревности?
И всё же странно, что Гусева расправилась с внуком демонстративно – как психопатка или алкоголичка. Ведь такие волевые, собственные дамы, если и решаются на преступление, проделывают это после всестороннего анализа, обязательно трезвые. И никогда не станут хохотать, высунувшись в окно. Наоборот, лучше разыграют горе, станут кататься по полу и грызть ножки стульев.
Или бабушка решила соригинальничать? Мол, никто так не поступает, а она поступит. «Включила дурку»*, чтобы меньше получить? И такой вариант исключать нельзя. Надо как следует проверить Гусеву, попробовать в душу к ней заглянуть. До сих пор у Квинта такой приём срабатывал. И сейчас, понадеемся, дело выгорит.
Пока известно одно – никаких конфликтов между бабкой и внуком не было. Материальных претензий родственники двух к другу не имели. По крайней мере, никто об этом не знал – ни близкие, ни сотрудники. Совершенно благополучная семья – ни тебе вызовов милиции, ни судебных тяжб.
Квинт достал огромный носовой платок, снял очки, тщательно вытер лицо. Стюардесса – милая, стройная шатенка – опять разносила напитки. Женщины, сидевшие рядом с Квинтом, взяли себе по порции лимонада. Вспомнив о выдохшемся боржоми, он тоже выбрал лимонад. И не пожалел. Напиток оказался кисло-сладкий, холодный, газированный. Пузырьки так и закололи язык. Теперь Евгений Михайлович широко улыбнулся любезной девушке.
Хоть вентиляция и тянет, от жары мозги киснут. На чём остановился? Ах, да! Первым делом – свидание с задержанной. Та после безудержного веселья впала в депрессию. У неё психологический шок. Как будто, лишившись свободы, бывший главбух Гусева наконец-то поняла, что натворила…
Квинт, рано утром переговоров со своим замом Панкратовым, который до его возвращения вёл дело Гусевой, узнал некоторые детали. Вера Фёдоровна отвечает на вопросы, не замыкается в себе. Особенно охотно общается с врачами и милиционерами, с работниками прокуратуры. Хочет понять, что же с ней произошло той ночью. Отлично – Квинт тоже этого хочет. Вот и поработаем вместе. Одна голова – хорошо. А две, как известно, лучше.
Только одно странно. При амбулаторной экспертизе Гусева признана вменяемой. Никаких отклонений никогда не имела. Конечно, её ждёт стационарная экспертиза в институте Сербского, но это потом. Если вывод врачей подтвердится, с бабушкой придётся разговаривать строже. Не может нормальный человек убить другого, да ещё родного внука, без всяких на то причин. Да ещё незаметно для себя самого!
История, конечно, не новая в практике Квинта. Да и у приятелей-сокурсников такое случалось. Даже на побережье Таганрогского залива, откуда Квинт сейчас и возвращался, закадычный друг не дал ему отдохнуть. Он работал в местном уголовном розыске, а ранее вместе с Евгением кончал юрфак Московского университета. На службе и узнал подробности преступления, совершённого близ Ростова. Оно взбудоражило не только посёлок, где всё произошло; городская общественность тоже гудела, как пчелиный улей.
Неожиданно для себя Квинт, вновь любуясь бескрайней равниной облаков внизу, провёл параллель между этими двумя происшествиями. В Ростове убийцей также оказалась старушка, причём десятью годами старше Гусевой. Ей было восемьдесят. И не внука она зарубила топором, а своего родного сына. Что интересно – все вытаращили глаза семь на восемь. От тихой, безответной, к тому же сильно верующей бабули никто такого зверства не ждал.