Луна Верховного - стр. 40
Предки, я застряла на острове без цивилизации!
Я легко нахожу обратный путь, но в конце коридора сталкиваюсь с Мишель. Волчица во мне утробно рычит, потому что и так ясно, куда направляется девчонка — в спальню к верховному. Она действительно девчонка, я бы дала ей не больше двадцати. Симпатичную мордашку, которую украшает большой пластырь, перекашивает от злости, когда она замечает меня.
— Ты! — шипит она рассерженной рыжей кошкой, но с дороги убирается. Видимо, не хочет второй рубец для симметрии.
— Я его уже удовлетворила, детка, — подмигиваю ей. — Так что тебе придется постараться, чтобы пробудить его младшего волка.
Мишель вспыхивает и бросается в спальню к Рамону. Жаловаться, не иначе.
— Она ужасная! — ловлю я волчьим слухом, но заставляю себя двигаться вперед.
Не обращая внимания ни на кого, кто попадается на моем пути, выхожу из особняка, спускаюсь по дорожке вниз, а рядом с коттеджем поворачиваю в другую сторону. Да, теперь это мой дом, по крайней мере, на несколько месяцев, но возвращаться туда сейчас совсем не хочется. Поэтому я бреду вниз, до самого пляжа и лижущего золотой берег лазурного океана. Здесь нет лежаков и зонтиков, как на картинках туристических буклетов, и я просто опускаюсь на теплый песок. Солнце уже палит, но я продолжаю кутаться в пиджак Рамона в поисках защиты.
Защиты от окружающей реальности.
А реальность что-то совсем безрадостная: я одна, на острове, где единственный говорящий на понятном мне языке человек — последний человек, с которым я хотела бы общаться, и это совершенно взаимно. Я снова во власти мужчины, которому безразлична. Я снова будто двигаюсь в темноте…
Вдох-выдох. Вдох-выдох, Венера.
Хочешь плакать, плачь. Хочешь — побей руками песок. Хочешь — поори на волны. Не сдерживайся. Делай все, чему тебя учили на терапии. Но ты должна собраться, иначе поедешь рассудком в первый день. А тебе нельзя. Тебе еще рожать и наслаждаться материнством!
Прижала ладонь к животу и почувствовала биение крохотного сердечка, что глухо вторило ритму моего.
— Прости, родной. Мама сегодня перенервничала и поругалась с папой. Но это ничего, что он нас не любит…
Вспомнив про утешение в объятиях Рамона, осеклась. Если раньше я была уверена, что ребенок нужен ему ради продолжения рода или просто из принципа, то это проявление нежности пошатнуло мою веру в его безразличие. По крайней мере, в отношении ребенка. От своего отца я не видела ни нежности, ни утешения, он не считал это мужской задачей. Бывший муж вообще признавал только язык силы. Из-за этого, как считала Хелен, мне нужен был ласковый и терпеливый партнер. С терпением у Рамона кажется было не очень, но вот насчет ласки… Его двойственность меня просто убивала!