Ловцы книг. Замечательный предел - стр. 7

– Ангел, – подсказал ему Миша. И зачем-то повторил по-польски: – Anioł.

– Ну, значит меня дёрнул ангел. И правильно сделал, что дёрнул. Спас прекрасные книги. Потому что переводы ребят из Даршони их натурально убили, – вздохнул Самуил. – Причём формально не придерёшься. Грамотная работа. Были бы это обычные книги из ТХ-19, я бы первый сказал, что переводчики молодцы. Но они потеряли самое главное. Восходящую интонацию и вот этот удивительный ритм, который сперва не замечаешь при чтении, а потом понимаешь, что уже какое-то время дышишь в полном согласии с ним. Да чего я тебе объясняю. Ты-то всё понимаешь про ритм.

– И ты сел переделывать?

– А куда деваться. Полкниги уже воскресил. Ещё полторы осталось, надеюсь, дело пойдёт быстрее, я всё-таки руку набил.

– Покажешь, что получилось?

– Ещё бы. Даже если будешь отказываться, я тебя как-нибудь упрошу. Ты же единственный настоящий эксперт на всё Сообщество. Ты в той невозможной реальности долго жил. А я только час просидел в пиццерии. И был там счастлив, примерно как той ночью в Грас-Кане, когда ты нас в свою школу водил.

– Так ты там был всего один раз?

– Ну да. Я же тебе рассказывал…

– А хочешь ещё? – перебил его Миша.

Самуил кивнул и одновременно пожал плечами. Дескать, мало ли чего я хочу.

Миша что-то неразборчиво пробормотал и коротко торжествующе рассмеялся:

– Done!

Это не было похоже на Переход, ощущения от которого описать невозможно, но они знакомы любому Ловцу. А сейчас Самуил вообще ничего не почувствовал и даже успел подумать, что у Миши не получилось; к счастью, не успел за него испугаться, потому что увидел, как изменился окружающий мир. Никакого центрального проспекта вокруг больше не было. И вместо ночи поздние сумерки. Не темнота – сине-сизая мгла. Сквозь эту мглу, освещённую зеленоватыми фонарями, виднелись высокие деревья с по-летнему пышными кронами и ярко раскрашенные, как на той улице с пиццерией «Голод и тётка» дома. И сразу стало тепло, совершенно как в Лейне, где сейчас заканчивалась весна.

– То есть, ты вот так запросто попадаешь в их несбывшуюся вероятность? – наконец спросил он. – Как в обычную потустороннюю реальность? Сказал, и всё?

– В нашу, – откликнулся Миша. – Не «их». Я здесь свой, хоть и беглый. Всё-таки целых четырнадцать лет вместе с ней исчезал. Может, поэтому. А может быть, ещё по какой-то причине. Не знаю. Но да, мне легко сюда проходить. Правда, взять кого-то с собой получается редко. Обычно такое сильное внутреннее сопротивление, что лучше даже не начинать. Но сейчас с тобой было просто. По-моему, мы тут оказались чуть ли не раньше, чем я открыл рот. Извини, если у тебя были другие планы. Надеюсь, хоть не свидание. Но если даже оно, я уверен, за глинтвейн из «Исландии» ты мне всё простишь.

– Я же сам хотел, – напомнил ему Самуил. – Но это не значит, что можно обойтись без глинтвейна. Где он? Веди!

– Так уже пришли, – улыбнулся Миша, толкая ближайшую дверь с таким усилием, что Самуил сразу кинулся помогать.

Но помощь не понадобилась, дверь и так поддалась. Переступив порог, Миша выкрикнул что-то вроде «блишут[11]», в его исполнении это незнакомое слово прозвучало как сказочное заклинание, Самуил даже внутренне приготовился во что-нибудь превратиться, но превращаться всё-таки не пришлось.