Лоуренс Аравийский - стр. 76
После этого полета наступила мертвая тишина. Ни один крик, ни один ружейный выстрел не раздался, пока ставший серым туман от взрыва медленно надвигался на нас от железнодорожного полотна и, миновав нас, растаял в горах.
Я в восторге бросился к сержантам. Салем схватил свою винтовку и разрядил ее во тьму. Не успел я вскарабкаться к орудиям, как ложбина оживилась выстрелами и темными фигурами бедуинов, устремившихся вперед, чтобы схватиться с врагом.
Я осмотрелся, желая увидать, что происходит. Неподвижный поезд стоял на пути, оторвавшиеся и рассеявшиеся вагоны вздрагивали от града пуль, изрешетивших их насквозь, а турки выскакивали из них, ища прикрытия за железнодорожной насыпью.
Пока я созерцал представшую передо мной картину, над моей головой затараторили наши пулеметы. Длинные ряды турок на вагонных крышах покатились и были сметены. словно тюки с хлопком, яростным потоком пуль, бушевавшим и брызгавшим тучей желтых щепок от деревянной обшивки вагонов. Господствующее над местностью расположение наших орудий явилось для нас большим преимуществом.
Когда я добрался до «Стокса» и «Льюиса», сражение уж приняло иной оборот. Уцелевшие турки скрылись за насыпь, имевшую здесь одиннадцать футов вышины, и за прикрытие вагонных колес и в упор открыли огонь по бедуинам. За изгибами железнодорожного полотна враг находился в безопасности от пулеметов, но «Стокс» выпустил из своей мортиры первый снаряд, и через несколько секунд раздался грохот от взрыва, происшедшего позади поезда в пустыне.
«Стокс» дотронулся до прицельного винта, и второй снаряд попал как раз в глубокую выемку под мостом, где турки нашли себе убежище. Он произвел там убийственное опустошение. Оставшиеся в живых в панике ринулись в пустыню, бросая на бегу винтовки и снаряжение.
Настал черед пулеметов Льюиса. «Льюис» свирепо опустошал одну ленту за другой, пока весь песок не был застлан мертвыми телами.
Арабы, увидав, что битва окончена, побросали оружие и начали, словно дикие звери, вскрывать вагоны и грабить их.
Я сбежал вниз к развалинам, чтобы посмотреть результат действия мины. Мост рухнул, и в его провал свалился передний вагон, переполненный больными. Все они, исключая трех или четырех, погибли при падении расколовшегося вдребезги вагона и образовали истекающую кровью груду тел. Один из них еще был жив и бредил в тифозной лихорадке.
Следующие вагоны сошли с рельс и разбились. Некоторые рамы совершенно испортились. Второй паровоз представлял собою дымящуюся кучу железа. Его задние колеса отлетели с частью огневой коробки. Паровозная рубка и тендер, превратившиеся в скрученные лоскуты железа, валялись меж громоздящимися камнями мостовых устоев. Передний паровоз отделался легче. Хотя и он сошел с рельс и полуопрокинулся, а его рубка взорвалась, все же он еще находился под парами, а движущий механизм остался невредимым.
Долина представляла собою дикое зрелище. Арабы метались полуголые, в бешеном исступлении, визжали, стреляли в воздух, дрались друг с другом, вскрывая сундуки и слоняясь с огромными тюками. Они распарывали их и разбрасывали, уничтожая все, что им было не нужно.
Всюду валялись десятки ковров, кучи матрацев и цветных одеял, груды мужской и женской одежды, часов, кухонных горшков, пищи, украшений и оружия. Возле стояли тридцать или сорок женщин без покрывал и истерически рвали на себе одежду и волосы, оглушая своими воплями самих себя. Арабы, не обращая на них внимания продолжали крушить домашнюю утварь и грабить вовсю. Верблюды стали общим достоянием. Каждый с яростью нагружал их сверх всякой меры.