Лишний - стр. 28
– Не надо, – тихо протянула Анька, словно мысли его прочитала. – Лёша, не надо.
– Надо. Я боюсь… – Лёшка до боли сжал зубы, он исподлобья смотрел на приближающийся Порок, крепче сдавил плечо Сашки одной рукой, другой – руку Аньки, которая пыталась вырваться, побольше воздуха втянул и в деталях представил свой самый жуткий сон, из последних сил выдохнул. – Я боюсь лестниц и падать… Я…
Договорить он не успел. Пол под ногами дрогнул, покрылся широкими трещинами. Порок шагнул назад. Анька продолжала вырываться, дёргаясь и выворачиваясь. Но Лёшка держал крепко. Он не отпустит. Он не оставит её и Сашку здесь. Лёша точно знал, что будет, если задуманное сработает, а оно, похоже, уже срабатывало. Лучше так, чем в руках Порока. Перед ним в полу дыра, ведущая во мрак. Голова мгновенно закружилась, а вместе с ней и стены вокруг, и потолок над головой, Алексей пошатнулся и соскользнул в разлом в полу под ногами. Провалился в темноту. Не один.
Алексей падал долго и тягуче, словно при замедленной съемке, он ничего не видел, лишь ощущал, как тело полностью отдалось свободному падению, расслабилось, сдалось, не слушалось. Да и некого было слушаться: в голове пусто, ни единой мысли. Тело и мозг больше не хотели сопротивляться, они хотели покоя. Лешке нужен отдых, ему нужен сон. Тихо, как же невыносимо тихо в этом самом затянувшемся падении. И лишь слабое еле слышное эхо рвется сквозь непроницаемую тьму к Лешкиному угасающему сознанию:
– Мы не одни здесь… Мы здесь не одни…
Кашель, надрывный кашель совсем рядом выдернул Лёшку из бессознательного. Невыносимо хотелось пить. Чувствовал, как мышцы ног деревенеют, слабеют, как сердце его бьётся все тише и тише. Так не должно быть. Он жив. Он двигается, это не его страх. Он выберется. Упёрся головой в шершавую стену, чувствуя, как ошурки краски шелестят под пальцами рук, медленно осыпаются на него, прилипая к коже рук, шеи, лица, к губам, забиваются в нос, не давая вдохнуть. Алексею было очень холодно. Под ногами зияющая дыра в пролёте темного подъезда пустого давно нежилого дома, ступени обрушились, оголив железную арматуру. Там внизу пустота и сырость. Как знакомо. Вот этого и хотел. Получилось. У него получилось. Здесь всё тот же не вдыхаемый затхлый воздух, только вот нет сил идти дальше. Но здесь выход, он точно знает, он уже был здесь и вышел вот только сегодня утром. И сейчас выйдет. Тяжело дыша, тянулся рукой вверх, пытаясь достать окно. Видел, как Анька сползает по стене, цепляется непослушными пальцами, пытаясь тянуть себя вверх. И света нет. Лишь последние лучи заходящего ленивого осеннего солнца пытаются пробиться сквозь грязные останки окон. Какой же длинный сегодня день. Там, за стеной, свет. Там жизнь. Руками Леша упирался в раскрошенный бетон на полу, пытался ещё хоть что-то нащупать, почувствовать – пальцы провалились в пустоту. Страх мгновенно взорвал мозг. Он сорвётся туда, вниз, он сейчас умрёт. Сильная, невыносимая боль в голове и жар, Лёшка обхватывает голову руками и вопит от боли. Он не может «это» контролировать, «это» сильнее его. Алексей прижался к шершавой поверхности фанеры. Окно. Он успел. Он тянул руку вверх. Подоконник. Стекло. Рама. Знак разорванного круга. Там жизнь. Лёшка сильней вцепился в рассыпающиеся в руках рамы. Стараясь, не смотреть вокруг, резким движением усадил на подоконник Аньку, рядом осторожно пристроив непослушное тело Сашки. Дрожа, кашляя и тяжело дыша, упёрся непослушными руками Ани в плечи, слабо улыбнулся и тихо произнёс: