Лишь шаг до тебя - стр. 19

– Поиграй с Эмили, ладно? – предлагаю я, глядя на картину в виде гигантской оранжевой кляксы.

Эмили пятится от нас, словно мы прокаженные. За все время, пока мы шли из школы, она не произнесла ни слова. Я не представляю, что творится в ее голове. Возможно, и сама она тоже. Наверняка она испугана, и в голове у нее путаница, но она не может это выразить. Судя по тому, что я успела узнать о Бене, он едва ли в силах помочь ей, тем более что и сам скорбит о сестре.

– Эмили, ты хочешь почитать книжку? – спрашивает Бен так, словно читает инструкцию. – Или как-нибудь перекусить перед обедом? Сок? Телевизор?

Неудивительно, что они голосуют за сок и телевизор.

Я следую за Беном в белую кухню, где на столешницах нет ничего, кроме кофейной машины и музыкальной системы. В центре кухни островок с двумя стильными серебристыми стульями. Бен открывает холодильник, вытаскивает молоко и две коробки яблочного сока. Включает чайник.

– Чашку чаю?

– Спасибо, – отвечаю я, чувствуя себя немного неловко в этой квартире как с фешенебельной мебельной выставки. Луи с Эмили смотрят телевизор, пораскрыв рты, – очень похоже на двух золотых рыбок. – Стоит только заработать ящику, как они превращаются в зомби.

Бен протягивает мне кружку.

– Да, Эмили смотрит его слишком много, но я просто не знаю, чем еще занять ее. Она не играет в игрушки.

Игрушки? Какие игрушки?

Я видела тебя на собрании.

– Может, ее нужно показать консультанту? – продолжает Бен.

– Хм-м. Возможно.

Пожалуй, деньгами тут проблему не решить, сколько их ни швыряй. Но опять же, раз он не может с ней разговаривать…

Я обвожу взглядом кухню. Девочке нужен дом, наполненный любовью и радостью. Ей нужно понимать, что происходит. Я плохо представляю себе, как видит смерть ребенок. Взрослому страшно потерять мать или отца; каково же было Эмили? Ей необходимо, чтобы Бен говорил с ней о Грейс, чтобы оживить память о ней. Задает ли она вопросы, как Луи, спросивший меня про отца? Ему трудно понять, почему у него нет папы, если этот человек жив-здоров.

Сын отвлекает меня от этих раздумий, заявив, что ему нужно в туалет.

– Да-да. Вон там, за углом, последняя дверь направо, – объясняет Бен. Луи хочет, чтобы я его проводила, он всегда цепляется за меня, когда мы не дома.

Держась за руки, мы идем по коридору. Я, не удержавшись, бросаю быстрый взгляд в спальню Бена. Там велотренажер, двуспальная кровать, столик. Ни фотографий, ни вещей, которые сказали бы мне о нем хоть что-то. Эту квартиру трудно назвать домом; скорее это сцена, где актеры не выучили свои роли. Мы все живем в четырех стенах, которые могут наполняться смехом, надеждой, покоем, любовью и прочими эмоциями. В этих стенах живет печаль. А когда мы с Мэтью жили вместе, в стенах нашего дома обитал страх.

Все вместе мы едим лазанью (вкусно, спасибо тебе, Габриэла!) за круглым обеденным столом.

– Эмили, а потом Полли научит меня, как заплетать тебе косы, – с какой-то неестественной, натужно-пафосной интонацией говорит Бен. – Давай, ешь, ведь ты голодная. – Он берет вилку и принимается за еду.

Эмили отворачивается от него. Бен кладет вилку.

– Тебе нужно есть, – говорит он, стараясь не выходить из себя.

– Мамочка говорит, что если я не буду есть, я стану маленьким! – Луи размахивает в воздухе вилкой.