Лишь шаг до тебя - стр. 18

– Бен, он делает все, – продолжаю я. О, как мне хочется стереть из памяти те воспоминания! Как учитель стирает с доски написанную мелом фразу.

– Это не обуза, – заявляет Джим. – Это выбор и привилегия. Хорошо, когда кто-то заботится о твоем ребенке, когда он совсем крошечный. Но мне самому хотелось баюкать моего Тео, носить его на руках, хотелось быть рядом, когда он говорил первые слова. Мне кажется важным, чтобы за детьми ухаживал один из их родителей. Ой, простите, я ляпнул бестактность, – спохватился он, переводя взгляд с Бена на меня. – Я просто не подумал.

Бен кивает.

– Больше всего меня сейчас мучают сомнения. Откуда вы знаете, что правильно делать, как правильно воспитывать ребенка? По ночам я лежу без сна и думаю о том, что эта девочка – это маленькая личность, и ее счастье – в моих руках. Меня это пугает.

– Меня тоже, – признаюсь я.

– Сегодня утром она попросила заплести ей косички, – продолжает Бен.

– Ах, волосы – пустяки, – отмахивается Джим. – Парочка тренировок…

– Я могу дать вам урок, – предлагаю я.

– Бен, мы с вами в меньшинстве, поэтому должны держаться вместе. – Джим поднимает кружку и кивает Бену.

– Тогда за домашних пап-дядей, – возглашает Бен.

– И матерей-одиночек, – добавляет Джим.

Я присоединяюсь.

– Так доставай свою трубку и закуривай ее.

Вскоре Джим уходит забирать Тео из садика. Мы с Беном покидаем кафе. Идем по тротуару, каждый погружен в свои мысли. Я набираюсь храбрости и говорю:

– Бен, можно спросить у вас… – Скажи ему, что ты видела его на собрании! В последний момент я трушу. – Где отец Эмили?

– Ах, да… Хм-м. Когда Грейс сообщила ему о своей беременности, он сбежал. Ей было нелегко принять решение, но она всегда хотела детей.

– А ваши родители? Они не могут помочь вам?

– Мама умерла не так давно, а отца не стало, когда мне было четыре года. Жив мой отчим, увы.

– С отчимами у многих бывают не самые простые отношения.

– Дело не в том, что он отчим, – резко говорит Бен. – Дело в личности. Он ужасный, мелочный тип, выскочка.

Мы сворачиваем на Чалкот-сквер.

– Ну, пожалуй, пойду на работу, – говорю я, чувствуя, что беседа зашла в тупик. – Была рада по…

– Сегодня вечером вы свободны?

– Сегодня вечером?

– Я был бы не прочь поучиться заплетать косички. Эмили все время просит какую-то рыбью косу.

– Может, французскую?

– Да-да, возможно. Мне кажется, вы в этом деле кое-что понимаете. Если вы научите меня, я заработаю очки у Эмили, и она станет чуточку счастливее.

Он упоминает ее имя без особых эмоций, и это меня неприятно задевает.

– Договорились. Это будет деловая встреча, а не свидание. – Ох, Полли, заткнись!

– Встретимся после школы? Приглашаю вас на лазанью… – картинным жестом он указывает на оранжевое блюдо-контейнер. – Вы окажете мне честь. Габриэла наготовила столько, что можно накормить весь юг Англии.

– С удовольствием. – Не уверена, что Габриэла возрадуется.

– Хорошо. Тогда до встречи. – Впервые за это утро он улыбается. Я улавливаю в этой улыбке намек на человека, скрытого за щитом одиночества.

Бен ведет меня в гостиную. Я таращусь на стильный камин, на коричневый кожаный диван с такими же креслами (у них такой вид, словно они только что куплены), на белые стены.

– Мне тут скучно, – хнычет Луи, моментально почувствовав, что эта квартира не предназначалась для детей. Никаких экскаваторов, грузовиков и коробок с игрушечными инструментами, никаких ковров, только девственные деревянные полы.