Лилит. В зеркале Фауста - стр. 34

– Больше всего на свете, – пробормотал он.

– Может быть, чего-то очень простого? Очень человеческого? Близости с кем-то, например?

– Вы о физической близости?

– Разумеется. О том, кого вы желали, вожделели, но не сделали решающего шага для воплощения своей мечты. Подумайте…

Он поймал ее взгляд и рассеянно подхватил:

– Близости…

– Так вот, одному такому просителю я сказала: решись и сделай! Или хочешь быть забытой простоквашей в банке? Зачем тогда тебе помогать? Какой в этом смысл? Судьба простокваши пойти на блины. И я бросила его, и он пошел на блины.

– Как это понимать? Что за метафора такая?

– Остался лежать на диване и сдох от инфаркта. Такая вот простая метафора.

– Ясно.

– Помогать хочется тому, чье сердце, пусть и старое, изношенное, прямо как у вас, простите меня, пусть и держится на волоске, но на самом деле пылает как раскаленный уголь.

– А оно у меня держится на волоске?

– Уж поверьте мне. Небольшой стресс – и сыграете в ящик. Но все еще можно поправить, и я продолжаю. Вы же себя убедили, что все потеряно. Давно убедили! И тут вас понять несложно: есть физические законы природы: взросление, мужание, зрелость, старость, смерть. Но это пока вы не попросили помощи. Но сегодня утром, встав и посмотрев на себя в зеркало, на морщины, на мешки под глазами, на ту болезненную усталость, что уже охватила ваш организм, вы взмолились: хочу все изменить! Помогите мне! И вы просили не Господа, потому что он к таким просьбам глух. Он не даст вам прожить, как Ною, восемьсот лет, и даже как Аврааму – сто восемьдесят пять. Не вернет молодости – это против законов природы, установленных самим же грозным Богом. И не даст воплотить свои честолюбивые мечты – например, сгонять вокруг Луны и поглядеть, что там, на темной стороне? Живут зеленые человечки или нет? И не даст вам прочесть все те запрещенные книги, о которых мы говорили в электричке. Книги, написанные честолюбивыми бесстрашными гордецами, решившими заглянуть за полог дозволенного. Вы просили иную силу – душой и сердцем просили, и умом, что немаловажно.

– А вы, Лилит, – он первый раз назвал ее по имени, – можете мне предложить все это? Смахнуть с лица старость? Позволить прокатиться вокруг луны? Прочесть навсегда утерянные человечеством книги? Вам это под силу?

Она усмехнулась:

– А сами вы как думаете? Или боитесь дать ответ на этот вопрос?

Горецкий думал недолго:

– Боюсь.

– Понимаю. Потому что, получив ответ положительный, придется согласиться сделать первый шаг.

– Так как же?

– Я потому и здесь, что могу предложить все перечисленное вами и много большее. Так что бы вы хотели получить? Огласите весь список, уважаемый Горислав Игоревич.

Все решилось в мгновение. Дикая волна, от которой он бежал прежде, боялся, прятался от нее, настигла и захлестнула его сердце, сотрясла все его нутро. Так пробивает электрический разряд, от макушки до пят, и человек падает замертво наземь.

– Хочу, Лилит! Я хочу молодость и силы, я хочу весь мир с его тайнами. Я хочу, страшно сказать, повелевать чувствами тех людей, которые мне особенно интересны. И хочу самую прекрасную женщину на земле в придачу. – Теперь усмехнулся Горецкий: – Царицу Елену Троянскую. Хотя бы на одну ночь. Слабо?

Брови ночной гостьи снисходительно поднялись вверх:

– Отчего же слабо? Мне дано все.