Лицо. Князья тьмы. Том IV - стр. 15
Другой плакат объявлял:
«Хлесткий Нед Тикет и его проворные недотепы!
Как они скачут! Как вертятся!
Звонкий кожаный инструмент Хлесткого Неда поет, мгновенно наказывая недотеп за ошибки и недостаточное усердие меткой и жгучей подсказкой неотвратимого кнута!»
Женщина за стойкой бара окликнула Герсена и Рэкроуза: «На что вы там пялитесь, как бараны на новые ворота? Будете пить пиво или есть что-нибудь?»
«Терпение! – отозвался Герсен. – Мы еще ничего не решили».
Это замечание вызвало у нее пущее раздражение. Голос усатой женщины стал истерически резким: «Терпение, говоришь? Всю ночь на ногах, разливаю пиво всяким подонкам – какое после этого останется терпение? Заходи-ка сюда, за стойку, я открою кран на всю катушку и вставлю тебе шланг туда, где солнце не светит – будешь знать, что такое терпение!»
«Мы решили перекусить, – ответил Герсен. – Чатовсы сегодня свежие?»
«Чатовсы как чатовсы, не хуже любых других. Тогда идите, жрите, нечего тут торчать, если пиво не пьете… Ты что это? Насмехаться надо мной будешь?» Она схватила кружку пива, чтобы выплеснуть ее в лицо Макселю Рэкроузу. Тот проворно отступил к лестнице; Герсен тут же последовал его примеру.
Женщина презрительно встряхнула черной гривой, закрутила ус двумя пальцами и отвернулась.
«Ей не хватает очарования, – проворчал Рэкроуз. – Завсегдатаем ее бара я не стану».
«В обеденном зале нас могут подстерегать неожиданности», – предупредил Герсен.
«Надеюсь, приятные неожиданности».
Они стали подниматься по ступеням, от которых, так же, как от всей пивной, исходили гниловатые испарения: странное сочетание ароматов кулинарных жиров, инопланетных приправ и застарелого запаха мочи.
На первой лестничной площадке Рэкроуз остановился: «Честно говоря, мне все это не нравится. Вы действительно собираетесь тут ужинать?»
«Если вас одолевают сомнения, не заходите. Мне приходилось бывать в местах и получше, и похуже».
Рэкроуз что-то пробормотал себе под нос и стал подниматься дальше.
В трактирный зал вели тяжелые деревянные створчатые двери. За столами, разделенными широкими промежутками, сидели, пригнувшись, как заговорщики, немногочисленные группы мужчин; одни пили пиво, другие ели что-то с тарелок, стоявших у них перед носом.
Навстречу новым посетителям выплыла тяжеловесная особа – на взгляд Герсена, не менее устрашающая, чем та, что орудовала пивным шлангом. Так же, как на женщине в баре, на ней было бесформенное черное платье; ее волосы свисали спутанными маслянистыми пучками, а ее усы были не столь пышными. Сверкая глазами, она переводила взгляд с одного лица на другое: «Значит, вы хотите есть?»
«Да, именно поэтому мы сюда пришли», – подтвердил Герсен.
«Садитесь здесь», – женщина провела их к стоявшему поодаль свободному столу. Как только они сели, она угрожающе наклонилась над столом, опираясь на него ладонями: «Что вам нравится?»
«О кухне даршей мы знаем только понаслышке, – признался Герсен. – Вы готовите сегодня какие-нибудь особенно аппетитные блюда?»
«Особенно аппетитные блюда мы готовим для себя. Здесь подают чичало.7 Чем богаты, тем и рады».
«Вы рекламируете, однако, лучшие образцы даршской кулинарии – чатовсы, пурриан, ахагар?»
«Посмотрите вокруг. Мужики жрут».
«Верно».
«С чего вы взяли, что вам полагается что-то другое?»