Лицо. Князья тьмы. Том IV - стр. 14
Герсен взглянул на свою одежду – элегантный, свободный синий костюм, белую рубашку с открытым воротником, пунцовый кушак: «Как раз здесь, в Соборе, я чувствую себя переодетым. Если я оденусь, как обычно, у даршей не должно быть претензий».
«Через час, у дороги в Пилькамп. Это прямо в центре Вигальтона. Встретимся на улице. Если вы поедете на омнибусе, слезайте на перекрестке с переулком Нунана».
Покинув Собор в сумерках, Герсен направился на север по парадной аллее Оранжереи. На нем были темная куртка, серые брюки, перевязанные на лодыжках, и мягкие ботинки – типичный костюм человека, работающего в космосе.
На Эспланаде Герсен взошел на платформу станции городского транспорта и стал ждать. В озерной глади отражались последние сполохи заката: ржаво-красные, яблочно-зеленые, мрачновато-оранжевые. Постепенно они погасли, и озеро превратилось в отливающее стальным блеском пространство, отражающее только несколько тусклых огней на дальнем берегу… Подъехал омнибус с открытыми бортами. Герсен занял свободное сиденье и опустил монету в прорезь – чтобы сиденье не вытолкнуло его на следующей остановке.
Обогнув озеро, Эспланада стала дорогой на Пилькамп. Омнибус скользил на север через Муаналь и Друри под бесконечной вереницей голубовато-белых уличных фонарей. Когда начался Вигальтон, Герсен сошел на остановке, ближайшей к переулку Нунана.
На улицах Вигальтона уже было темно. За спиной Герсена обрывистые черные скалы подступали к самому озеру. По другую сторону дороги на Пилькамп темнели высокие крыши узких зданий; их силуэты беспорядочно сочетались под разными углами, сливаясь в странные фигуры на фоне сумрачного неба. Только в некоторых высоких и узких окнах мерцали огни; все остальные безжизненно чернели.
Неподалеку, напротив, светилась вывеска:
Герсен перешел на другую сторону улицы. Из темного переулка Нунана появился Максель Рэкроуз; на нем были коричневые брюки из рубчатого плиса, рубашка в коричневую и черную клетку, черный жилет, расшитый блестящими эмблемами, и мягкая черная кепка с металлическим козырьком.
Герсен читал вывеску: «Чатовсы. Пурриан. Ахагар. У вас уже разыгрался аппетит?»
«Не сказал бы. В том, что касается еды, я брезглив. Может быть, попробую что-нибудь».
Герсен, которому нередко приходилось глотать пищу, о происхождении которой лучше было не думать, только рассмеялся: «Находчивый журналист не знает, что такое брезгливость».
«Всему есть предел, – заявил Рэкроуз. – И здесь, в „Шатре Тинтля“, он вполне может быть достигнут».
Распахнув створчатые двери, они зашли в трактирный зал. Впереди лестница вела на верхние этажи; сбоку бар соединялся арочным проходом с выложенным белой плиткой помещением, откуда пахло чем-то заплесневевшим или прокисшим. Человек двенадцать пили пиво за стойкой бара; бар обслуживала пожилая женщина в черном платье, с длинными черными волосами, темно-оранжевой кожей и черными усами. На стенах висели плакаты, оповещавшие о выставках и выступлениях экзотических танцовщиц в Рат-Эйлеанне и других местах. На одном из плакатов значилось: