Лейла. Навстречу переменам - стр. 2
Плюс ко всему все время плавания я старалась перенять от Ромича мальчишеские повадки. Брать пример с матросов, для которых вполне были уместны почесывания в самых разных местах, сплевывания и шмыгания носом, я, в силу того что по легенде была дворянином, не могла. Вот Ромич и отдувался за всех.
— Эй, юнга, хватит мечтать! — обрывал меня чей-нибудь окрик, когда я задумывалась. — Бегом на камбуз! А то ишь, прохлаждается тут, выкормыш шикана[1]!
И я бежала на камбуз помогать чистить и резать овощи. После того, как нас определили в юнги, отношение команды к нам изменилось, ведь теперь мы били не пассажиры, и потому шпыняли нас не стесняясь. Отец никак нас с Ромичем не выделял и не вмешивался в процесс обучения, за исключением матерщины, хотя это не мешало матросам выражаться, когда его не было рядом. Благодаря этому мой словарный запас знатно обогатился. В своей прошлой жизни я бы, наверное, не смогла завернуть такой словесный пируэт, как научилась за время плавания в этой. Хотя этим совершенно не гордилась — в жизни мальчика, может, когда и пригодится, но делать из матерщины фетиш или уподобляться матросам в повседневной жизни глупо и недостойно девушки, в каком бы мире и обличии она не жила.
А еще я научилась насвистывать мелодии. Поначалу эта забава меня не прельстила, я бы предпочла свисту пение. Да и земной предрассудок, которого здесь, кстати, не было: не свисти — денег не будет — тоже играл свою роль. Однако, петь я не решалась, и не из-за плохого голоса или слуха, с этим слава Всевышнему, все было неплохо, а потому, что заметила, что матросы не поют те песни, которые я успела здесь выучить, ведь все они женские. Мужские же походили на занудные речитативы, которые на корабле пели, выполняя долгую односложную работу. Те же, что чаще пели матросы, были на столько похабными, что отец скорее выпорол меня хорошенько, если бы услышал, как я их напеваю, чем одобрил пение и слух. Хотя, это и не помешало мне выучить все до одной. Ну, разве можно не запомнить эти приставучие мотивчики, которые матросы напевают себе под нос при всяком удобном случае? Разумеется, это не означало, что я собиралась их петь, но как ни крути, а подобные песни — это часть этноса. Так, по крайней мере, я успокаивала свою протестующую натуру почти педагога.
Ромич впитывал морскую романтику с не меньшим энтузиазмом.
Однажды, начищая камбузный колокол, я насвистывала незатейливый мотивчик земной песни «Don’t worry be happy» Боба Марли. Очень уж атмосфера способствовала: тишина, закат, мерный плеск волн за бортом... Внезапно я услышала неожиданный оклик Рената — корабельного кока.
— Эй, малец, ты чего там насвистываешь?
— Эээ... — Я не сразу сообразила, что ответить. — В голову пришло и насвистываю под настроение...
Кок на это хмыкнул:
— А еще раз можешь?
— Могу.
Повесив колокол на его законное место, я снова начала насвистывать мелодию. В глазах еще довольно молодого кока появились озорные искорки, и я решила разнообразить выступление и запела, стараясь перевести на эльмирантийский незамысловатые слова, перевод на русский язык которых мы когда-то всей группой заучивали, чтобы поздравить куратора курса с днем рождения. Все-таки иногда ей нужно было очень много терпения, чтобы совладать с целой оравой девчонок, ряды которых разбавляло лишь три парня. Я поймала кураж и начала приплясывать, помогая себе руками и приставляя шаг.: