Летучий Корабль - стр. 17

И вместо предсмертной записки он начертал «Infernal love»:

«Вначале было слово. И слово было убого. Убогим был и бог (Ганеша), пока тьма не объяла его.

Иконопись былого: пластика страстей. Кривая логики теряет свою кривизну, выстраиваясь параллельно последней вымирающей извилине.

Поршень бытия дает энергию для внутреннего сгорания. За счет сжатия тебя в камере проблемы!

Я, конечно же, сгорал и внешне. Но это было до того, как я перепрофилировал себя в автомат по переработке и утилизации воспоминаний. И только стая липких мыслей парит над стекловатой событийности и увлекает за собой – в живописуемое плоскогорье меня-возможного. Что зря: я есть ружье, которое утратило свой инстинкт. Кто, гуманист? Это работник ГУМа. Из сферы обслуживания. Я – лишь остаточная поза. Видимости невидимого. Того, что вне. И как бы над: эксцентрика ногтей, царапающих полировку пустоты (что позволяла сгорать в себе метеоритикам потрясностей и звездкам грёз), куда воткнул я ось себя-грядущего!

Движенье – это жизнь. Цель жизни – продвиженье. Итог движенью – тленье. Давайте ж погнием:

Плиты плоских мыслей, пережив землетрясение отвергнутой любви, провалились в закрома души и, прищемив инакомыслие о Ней, завалили вход меня к себе. Я обезрулил и, со все ещё наивно раскатанным парусом нижней губы, был выброшен на мель сознания. Губу скатал и кинул в чемодан: до лучших дней. Сижу на чемодане чувств и в слепокруженьи карусели мыслей впадаю в транс зависания меж двух реальных, в чем-то, плоскостей: себя-возможного и невозможного-настоящего. Она! В душе ехидничают колики тоски. Но это злая игра, игра с собственным одиночеством. «В дурака» – меня: сдавая карты событий играл с ней, а выиграло – оно.

Как заводной, бью себя по башке фактом: «Жизнь полна импровизации!»

И экранизации – тоже:

В разрезе глаза мелькают клубки силиконовых эмоций. Анализ людей на ложь даёт удивительнейшие результаты! Непредвзятость меня-былого поражает. Но она… Она… Она!.. Она!!. Она!!!

– Тихо! Встать! Суд идет. В кино моих иллюзий.

Навязчивая мысль – это бумеранг, танцующий в мозгу под вкрадчивую музыку ностальгии (в данном раз-ре-зе моего сердца). И чем сильнее ты отбрасываешь свою любовь, пытаясь сбежать от неё хоть на край земли, тем охотнее она вонзается тебе в затылок.

Честности ради, она – неизбежный итог, фокус любых моих раздумий об окружающей реальности. Вывод: она – фокус. Который со мной произошел. И она исчезла.

Поползновения символизма:

«Мелодия любви, вдруг, оборвалась в тишине.

Но это – о телесном.

И вот сижу и жду, пока она окончится во мне.

И это даже интересно.

Со стороны, конечно».

С точки зрения психолога: Сиринга, для меня, есть совокупность ряда произвольных внушений, в результате некоей трансформации реальности превратившихся в ряд непроизвольных самовнушений.

Нет сильнее искушенья, чем игра в самовнушенья.

Вывод: Сиринга, для меня, галлюциноген.

«Зимней вишнею» она

В моей душе останется.

Но только кончилась зима,

Как вишенки растаяли.

Да! Да! Да! Мерзлота мерзости сковала разум. И мне приходится ломом мысли выдалбливать в нём извилины. Чтобы снова начать жить в мире, который я так дико ненавижу и люблю. Ведь комфорт – аксиома существования!»

В конце концов, – усмехнулся Аполлон, – никто не стоит того, чтобы я покончил с собой из-за предрассудков. Ибо они – лишь следствия моих привязанностей. О которых мое подсознание от имени Ганеши, используя Сирингу, как ненаглядный пример, и пытается мне сообщить на языке образов. То есть – в прочувствованном виде, на языке подсознания. Раз уж оно оказалось умнее меня из-за того, что я, оказывается, веду бессознательный образ жизни. Отрыгивающийся в виде воспоминаний. И, как корову, заставляющий меня моей же бессознательностью снова и снова усваивать этот материал, этот запасник моей иллюзорности. Пока он не превратиться в мрамор – осознанность, из которого я, в конце концов, смогу высечь свою индивидуальность. Отсекая от себя всё лишнее. Ведь привязанность – это ноумен воспоминания о том, куда мы вкладывали свою сердечную энергию. Так сказать, фиксированное сердечное излучение. Призванное напоминать нам (своими выходками) о том, что ранее оказывало на нас столь сильное впечатление. Таким образом, привязанность, как указатель на источник положительных ощущений, есть вектор нашей активности, образующий посредством той или иной привязанности стереотип поведения. А раз уж у меня есть желание покончить с собой, то это есть следствие воздействия на мою падкую до всего красивенького психику (эту наивную прилипалу) шаблона поведения несчастных до безумия (само-) влюбленных.