Летопись Кенсингтона: Кенсингтонский народный фольклор - стр. 35
И не для карпов – ибо они в бочке отменно просолились, вследствие чего были слопаны за фреддино почтение да под пивасик.
А Дэвид Боуи снялся в фильме «Голод», и, по мнению кенсингтонской общественности, это была не самая лучшая его кинороль…
/ – картинка №11 – / Фред, который лопнул, или Детоксикация /
Однажды Фредди перепрыгнул жерло вулкана.
На мотоцикле.
Брайана.
Брайан следом перепрыгнул.
Так, голыми, можно сказать, ногами.
Да и не вулкан это был, а так.
Гейзер.
Фонтан из люка бил – канализацию прорвало.
Вот…
Но рассказать мы хотели вовсе не об этом. А все дело в том, что Фредди больше всего на свете уважал собственность. И очень страдал, когда эта собственность принадлежала не ему. Он просто бесился, когда веселые фунты проплывали мимо его рук в чьи-нибудь загребущие лапы. И вот однажды Фредди задумал потрясающую и наводящую ужас махинацию по отъему денег у населения. Дома, гитары, бараны, шинки и прочая недвижимость его не интересовала – на тот момент, но к наличным он всегда был неравнодушен.
– Пойти попросить! – радостно предложил он сам себе, после чего постучал сам себе по лбу и важно добавил. – Дать-то дадут, но по шее. Забрать самому? А ну как догадаются кто? Линчуют! – и он затравленно огляделся, как будто его уже окружили и требуют немедленной казни через повешение.
– Ничего, – сказал он через минуту, – они у меня попляшут польку-галопку! Украду!
– У кого? – это открылся люк в полу, и в нем показалась суровая, как будто высеченная из камня, физиономия Дэвида Боуи. – Ты решил ограбить банк? Хвалю. Но, надеюсь, не «Ноттингемск-кредит»? Там мои хрустики!
– Мне плевать и на тебя, и на твой Ноттингемск, и на твои вшивые хрустики!
– Ты мне поплюй! – прорычал Боуи, выдвигаясь из люка. – Плевун!
Еле-еле Фредди запихал его обратно и прилег отдохнуть.
– Может, свалить на Джона? – думал он вслух. – Хотя нет, Джона трогать нельзя, у него скоро третий родится. А, может, на Ринго? Вот смеху будет – Блюститель проблюстился! Ха, ха! – и с таким демоническим хохотом Фредди перевернулся на другой бок.
И заорал.
Рядом на своем собственном половике лежал Боуи.
Завидя, что Фред его, находчивого паренька, приметил, Буй весело попрядал ушами и сказал:
– Я все слышал. Насчет Ринго. Давай вместе украдем. А потом мне из Ноттингемск-кредита еще и неустойку приплатят!
– Боуи, я сейчас за твою левую уху не дам и дохлой мухи! – в сердцах срифмовал Фредди.
– А что дашь? – с интересом приподнялся Боуи. – Очень забав…
В этот момент Фредди и дал ему – по вые. Буй от неожиданности так ошалел, что тихо встал, скатал свой половик в трубку и ушел, естественно, не попрощавшись.
– Так. С этим покончено, – отряхнул штаны Фредди. – Чего гадать? Пойду и всех убью. Тогда они мне как миленькие денежки-то отдадут! Ура! Постой, – сказал он вдруг, – А ведь я тогда буду совсем один. Страшно. Что ж делать-то? Может, их не убивать? Скажем, отравить? Подумаешь, потошнит их денька три, зато, когда очнутся, денюшки – тю-тю!
И Фредди, не откладывая, принялся действовать, действовать и еще раз действовать.
В подвале фреддинского особняка было темно, и тесно, и уныло. Но там не рыдал и не плакал кот Бармалей. И даже Брайан не нарушал покой полупустого помещения своими зубовными клацаниями. Отчего же? Да оттого, что на сей раз Фредди спустился в подвал сам. Он собирался приготовить странное варево, которое должно было бы уложить весь Кенсингтон в кроватку с балдахином, по крайней мере, на три дня.