Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2 - стр. 33

– Трезвость – норма жизни, – напыщенно закончил он и чокнулся с журналистом.

Брайан сидел в другом темном углу, чихал, утирал слезящиеся глаза и запивал аспирин теплым кьянти. Роджер, завидя безобразие и нарушение режима, взвыл и разлил свой ром. Потом ему стало плохо, и он уснул.

На следующий день, перед началом выступления, у Роджера от накопившейся злости поехала крыша. Он решил вылить все отходы работы своего воспаленного мозга на друзей.

– Че ты чихаешь тут? – рявкнул он на Брайана.

Мэй от удивления так чихнул, что Роджера приподняло и шлепнуло, а Джон, жестоко страдающий от нормы жизни, позеленел и бросился к выходу. Тейлор же блаженствовал – он раздавал плюхи персоналу направо и налево. Брайан поддерживал его оглушительным чиханием. Вдруг Роджер удивленно оглянулся:

– А где эта кукушка? – спросил он свирепо. – Дайте мне его! Дайте! Я его сейчас загрызу!!!

Все бросились к гримерке Фредди, и, так как дверь оказалась запертой, высадили ее плечами. Увиденное повергло всех в столбняк типа шок – на полу жарко полыхал костерок, перед ним на корточках сидел Фредди в трусах и в майке-алкоголичке общества «Труровые резервы». Он держал над огнем сковородку, в которой что-то аппетитно шкворчало. Увидя в дверях вторжение, Фредди весело усмехнулся и встопорщил усы:

– Родион! – сказал он. – Оставайся! Я тя кукурузкой угощу, хошь?

– Хошу! – облизнулся Роджер.

Фредди снял сковородку с огня и высыпал содержимое в глотку Тейлора.

– Нам без тебя – низя! – авторитетно сказал он, энергично стуча Роджеру по спине, чтоб попкорн лучше прошел. – Правда, Брай?

– Агагагаапчхии! – подтвердил Брайан, аккуратно придерживая рыдающего у него на плече Роджера.

– Мужики, я че-то не понял, здесь чего – жрачку дают? – возник в дверях Джон с лицом симпатичного салатного цвета.

– Кушать подано-с! – кивнул Фредди.

И они поели. А потом – сыграли. Предание гласит, что концерт был попросту поганый. Но зато победила дружба! Ура!

Однажды Фредди надел черную шляпу, плащ и темные очки, которые стащил намедни из гостиничного номера у какого-то итальянца, вынул из своего ящика с игрушками пистолет и вышел на улицу. Как всегда в это время суток, в Сан-Ремо было спокойно, постреливали лишь изредка.

– Я – мафиозо! – бормотал Фредди. – Гроза детей и инвалидов! И никто об этом не знает! ДА!

Не успел он сказать «ДА!», как к нему подскочил тип в черных очках, плаще и шляпе, из-под которой выбивались буйные кудри.

– Эй, ты! – нагло сказал незнакомец, тыча Фредди в пузо автоматом на батарейках. – Это моя территория! Семья Папы Мэя не потерпит столь нахального вторжения!

Не успел Фредди открыть рот, как откуда-то сверху на них с Папой свалился какой-то тип в плаще, черной соломенной шляпе и очках в виде двух целующихся черепах, наспех замалеванных черной краской, и загнусил:

– Прочь с собственности клана Дуайтини!

– Позвольте! – возмутился Фредди. – Это испокон веков было любимое место для отдыха клана Бульсанаротти!

– Клана-шмуклана, – презрительно надулся Папа. – Честь семьи Папы Мэя задевать не смеет даже сам Бычий Пес!

– Это еще кто? – удивились Бульсанаротти и Дуайтини.

– Неважно, – отмахнулся Папа. – Не смеет – и все тут!

– Будем делиться, – постановил Дуайтини.

Фредди принялся показывать: