Лето разбитых сердец - стр. 20
Внутри всё клокотало от желания поставить зарвавшегося парня на место, а потому я судорожно прокручивала в голове всевозможные варианты ответной колкости и не заметила, как за нашим столиком снова воцарилась тишина.
— Проблема в другом, Митюш! — цокнув языком для важности, я устремила взгляд к потолку. — Просто твой отец беден, как церковная мышь.
— Не переживай, Варвара, я достаточно зарабатываю, — вместо Мити, пробасил Владимир Геннадьевич, а я чуть не свалилась со стула. — И на братика тебе хватит, и на роспись, и на свадебное путешествие ещё останется.
Боже! Как же мне хотелось сейчас провалиться сквозь землю или хотя бы снова залезть под стол, чтобы до конца ужина носа оттуда не показывать! Казалось, все посетители «Фаджоли» в эту минуту смотрели на меня с укором! Больше всех, разумеется, вгрызалась в меня разочарованным взглядом мама. Она отрешённо качала головой и не верила своим ушам. Да я и сама себе готова была влепить оплеуху! Понимала, что должна была как-то извиниться, попытаться всё объяснить, но мерзкий шепоток Мити над ухом снова спутал все карты.
— Ауф! — прошипел он злорадно. — Наша Варя села в лужу? Теперь не отмоешься, Скворцова! Но ты попробуй: валяться в чужих ногах вам с матерью на роду написано!
Сглотнув, я собрала в кулак остатки воли и, проехавшись по Мите презрительным взглядом, отважно посмотрела в глаза директора школы.
— Свадебное путешествие? — уточнила я с наигранным восхищением. — Вот это да! Реально круто! Мама всегда мечтала по Золотому кольцу сгонять, а то всё Милан, да Париж!
— Дочка! — дрожащим голосом всхлипнула мать, пока её суженый, сдерживая гнев, покрывался багровыми пятнами.
— Ну и дрянь же ты, Варя! — окрысился Митя и поспешил отсесть от меня подальше, но наклонившись, нечаянно зацепил скатерть.
Мимолётный рывок. Грохот посуды. А уже в следующее мгновение по рукавам моего блейзера струился вишнёвый сок, оставляя на ткани уродливые разводы.
Впрочем, я была благодарна Мите: сам того не ведая, он подкинул мне веский предлог, чтобы уйти. Соскочив с места, я извинилась, а потом со всех ног бросилась в уборную.
Тесная уборная два на два. Тусклая лампа под потолком, на стенах — бежевый кафель. Здесь пахло хлоркой и яблочным освежителем воздуха — такое себе место для уединения. Включив воду на полную, я вцепилась в края раковины и уставилась на своё отражение в зеркале. Меня всё ещё трясло… Я не хотела быть грубой, да и хамить старшим — не про меня, но по факту ощущала себя сейчас настоящим монстром. Я не знала, как вернуться за стол, как смотреть в глаза матери, о чём говорить с Митькиным папой…
Набрав в ладони холодной воды, я поспешила умыться. Стало немного легче дышать, но ровно до тех пор, пока я не наткнулась на своё отражение… Тушь потекла, тени расплылись фингалами под глазами. Вкупе с заляпанным блейзером и напрочь испорченными джинсами сейчас из зеркала на меня смотрела настоящая чупакабра! Зажмурившись, я тихо застонала.
Но как же я ошибалась, полагая, что хуже быть не могло!
Уже в следующее мгновение дверь в уборную с грохотом отворилась, а за моей спиной вырос мощный силуэт Добрыни… Я даже ойкнуть не успела, как подонок навалился на меня сзади всем своим нешуточным весом и заржал.
— Нифасе, ты, Скворцова, страшная!